Алексей Евтушенко
Колдун и Сыскарь
Пролог
Правда, не совсем понятно, зачем, чтобы поговорить, топать аж в священную рощу, но это уже дело Велеслава. Ему лучше знать. Он, Самовит, старому волхву всем обязан. Кровом, пищей, воспитанием. Силой и знанием, что, по сути, одно и то же. Не приюти двадцать два года назад Велеслав сироту-шестилетку, вряд ли бы Самовит стал тем, кем стал – одним из самых известных ведунов во всём княжестве, если не сказать больше. И точно – самым молодым. Что такое двадцать восемь зим для ведуна? Он ведь не дружинный воин, не ремесленник и не землепашец, у которых к этим годам давно и семья, и дети, и жизнь, считай, на две трети прожита. Хороший ведун и волхв обычно к тридцати пяти, а то и к сорока должные знания и силу набирает, никак не раньше. К слову, о семье. Семья Зоряны и сама она на днях, если уже не завтра, должны вернуться из Новгорода. Хватит тянуть, пора засылать сватов. Такого жениха, как он, им нигде не найти, а тех как бы случайных встреч с Зоряной у реки, на торжище и в иных местах и взглядов, которыми они обменивались, ему, ведуну, хватает, чтобы понять – девушка не будет против.
– О Зоряне думаешь? – неожиданно спросил Велеслав.
Вот всегда он так, ничего не скроешь. И без всяких чудес. По малейшим признакам мысли человека угадывает и поступки его наперёд знает. Волхв, одно слово.
– О ней, – признался Самовит. – Должна бы на днях вернуться уже.
– Сватов небось засылать собрался, – кивнул Велеслав. – Что ж, и об этом поговорим.
Они взобрались на пригорок, с которого уже видна была в низине роща – берёзы да осины, клёны с липами, изредка дубы. Большая роща, почти настоящий лес. Пристанище бога Велеса – покровителя лесов, домашнего скота и хозяйства, торговли и ремесленничества, любителя золота и всякой мудрости, вечного противника скорого на суд и расправу грозного Перуна.