Диана Удовиченко, Максим Удовиченко
Зеркала судьбы. Скитальцы
Пролог
Мир покрывала тьма – густая, почти осязаемая. Она пропитывала воздух, липла к коже, заливала мраком глаза. Тир-на пробивалась сквозь эту непроглядную тьму, брела туда, где – она интуитивно чувствовала – находилась та, что нуждалась в ее помощи. Наконец чернота стала рассеиваться, но на смену ей пришел зеленоватый туман, из которого к прорицательнице протягивались извивающиеся щупальца. Ольда небрежно проводила перед ними тонкой рукой, и жадные стрекала сокращались, отдергивались в испуге.
Наступил момент, когда ее упорство было вознаграждено: впереди забрезжил свет – теплый, ласковый. Гадалка вступила в очерченный им круг, посреди которого лежала черноволосая женщина, закутанная в теплое одеяло. Ольда внимательно всмотрелась в лицо спящей. Словно почувствовав это, черноволосая вдруг открыла глаза и ответила прямым бесстрашным взглядом. Чтобы не раздражать больную, ольда откинула капюшон.
– Тир-на? – прохрипела женщина.
– Я не ошиблась в тебе, орка. Ты и вправду сильна, – ответила прорицательница.
– Но ты победила болезнь, а не судьбу.– О чем ты?
Гадалка хотела было пояснить, но ее перебил зазвучавший в сознании голос – красивый и такой ненавистный:
– Тир-на! Вернись и говори, Тир-на!
Звук этого голоса спутал мысли, сковал речь, стиснул горло спазмом. Следом невидимая рука подхватила и потянула ольду назад, в реальность, причиняя дикую, нестерпимую боль. Она сопротивлялась изо всех сил, зная, что необходимо заговорить, предупредить, предостеречь… Язык плохо слушался, но на помощь пришли карты судьбы – верные соратники, сопровождавшие хозяйку везде, даже в видениях. Они соткались на ладони прямо из воздуха, слабо завибрировали, возвещая, что готовы предсказывать.
– Смотри, – с трудом выговорила Тир-на.
От колоды отделился цветной прямоугольник, взлетел и запорхал вокруг лежащей орки. Ольда говорила, объясняла, мысленно отвергая настойчивые призывы повелительного голоса, превозмогая силу, которая утягивала ее из круга. Но ей мешали, перехватывали слова, из-за этого пришлось прибегать к помощи намеков и иносказаний. Боль становилась все резче, мучительнее, и гадалка сдалась, позволила увести себя из видения.
– Следи за зеркалами, – сумела она выговорить на прощанье, накидывая капюшон и растворяясь в темноте.
Вернувшись в постылую комнату – ее тюрьму и, возможно, последнее пристанище, ольда тихо застонала.
– Взгляни на меня, Тир-на, – произнес все тот же неумолимый голос.
Гадалка открыла глаза и поморщилась при виде красивой белокурой девушки, которая склонилась над ее распростертым на топчане телом.