Читать онлайн «Простота Божественной природы и различия в Боге по св. Григорию Нисскому»

Автор Василий Кривошеин

Annotation

ПРОСТОТА БОЖЕСТВЕННОЙ ПРИРОДЫ И РАЗЛИЧИЯ В БОГЕ ПО СВ. ГРИГОРИЮ НИССКОМУ

КРИВОШЕИН ВАСИЛИЙ

Простота Божественной природы и различия в Боге по св. Григорию Нисскому

notes

1

2

3

4

5

6

7

8

9

10

11

12

13

14

15

16

17

18

19

20

21

22

23

24

25

26

27

28

29

30

31

32

33

34

35

36

37

38

39

40

41

42

43

44

45

46

47

48

49

50

51

52

53

54

55

56

57

58

59

60

61

62

63

64

65

66

67

68

69

70

71

72

73

74

75

76

77

78

79

80

81

82

83

84

85

86

87

88

89

90

91

92

93

94

95

96

97

98

99

100

101

102

103

104

105

106

107

108

109

110

111

112

113

114

115

116

117

118

119

120

121

122

123

124

125

126

127

128

129

130

131

132

133

134

135

136

137

138

139

Простота Божественной природы и различия в Боге по св. Григорию Нисскому

Кривошеин Василий

 Первоначально я озаглавил этот доклад Божественная простота по святому Григорию Нисскому, но посчитал необходимым изменить, а затем и дополнить это название таким образом, чтобы оно точнее отражало терминологию святителя Григория и даже содержание его учения о Боге. Выражение Божественная простота могло бы быть понято как означающее простота Бога. Однако св. Григорий в своих писаниях не говорит никогда (или говорит очень редко), что Бог прост. Он говорит, что просты Его природа и Его сущность. Во всяком случае, он всегда либо уточняет, что Бог прост по Своей природе, либо, когда называет Его простым, употребляет не слово Бог, а выражение το θειον (Божество). Итак, я предпочел сказать в названии не о божественной простоте, а о простоте божественной природы. Этим изменением я хотел также подчеркнуть тот факт, что термин природа (Φύσις) встречается у св. Григория гораздо чаще, чем термин сущность (ουσία) [1]. Наконец, я добавил слова и различия в Боге, так как невозможно говорить о простоте божественной природы согласно учению св. Григория Нисского, не упоминая о различиях, которые он усматривает в Боге. Можно было бы даже сказать, что учение его о таковых различиях более характерно для его богословия, чем утверждение о простоте божественной природы.

Однако такое исследование, как наше, правомерно начать с вопроса: возможно ли вообще, по учению св. Григория Нисского, познать Бога? Доступен ли Бог нашему познанию? Хотя ответ св.

Григорий дает многосторонний, можно в общем сказать, что утверждает он, и с большой силой, именно непознаваемость Бога. Вечность Бога как существа нетварного и, тем самым, не предоставляющего нашей мысли никакой опоры и делает Его недоступным рациональному познанию: "... таким образом тот, кто глубоко исследует то, что древнее веков, и восходит к началу вещей, не может остановить свою мысль ни на чем, ибо искомый объект всегда ускользает от него, и убегает, и не указывает пытливому уму никакой возможной остановки" [2]. Несмотря на эту непознаваемость Божественного - Григорий здесь, говоря о Нём, употребляет средний род: то, что древнее веков (το αιώνων πρεσβύτερον) - он опять-таки различает в Нем сущность, или природу, и её-то и считает непознаваемой. Непознаваемость - характерная черта природы божественной сущности. "Такова эта сущность, - говорит он, - что, хотя и превышает она всякое начало, тем не менее не открывает нам признаков своей собственной природы, и узнаваема она только по своей умонепостижимости" [3]. Она непонятна не только людям, но и ангелам, хотя последнее утверждение выражено с некоторой осторожностью: "Человеческая природа не обладает вовсе никакими силами для точного понимания сущности Бога, но, возможно, недостаточным было бы утверждать это по отношению к силам одного лишь человека, и если бы кто-нибудь сказал, что и бесплотная тварь тоже слишком слаба, чтобы вместить и уразуметь природу беспредельную, то он бы вовсе не ошибся" [4]. Так что никакие попытки вознести свой ум или выйти за пределы своих возможностей не помогут познать божественную природу, но к ней можно приблизиться простой и чистой верой, как это делал Авраам. "То, что он постигал, продвигаясь умом: могущество ли, безначальность, или беспредельность по отношению к чему-либо, или любое подобное понятие из тех, что около божественной природы (τα περι την θειαν φύσιν), он обращал в средство, полагал в основание для восхождения, и постоянно опирался на то, что уже нашел, и простирался дальше всего того, что познавал своими собственными силами, ибо это было меньше искомого" [5] - и, "отбросив в предположениях (ύπολήψεσι) о Боге всяческие догадки (υπολοιων) о Его природе, происходящие из Его имени, очистив свой ум от подобных помыслов, восприняв веру без примеси, очищенную от всяческого мнения, он сделал неложным знаком, свидетельствующим о знании Бога, веру в то, что Бог лучше и возвышенней любого знака, дающего познание" [6]. Или еще: "К Богу подойти можно не иначе, как только посредством веры, которая соединяет собой ищущий ум с непостижимой природой" [7]. Вера противопоставляется Григорием гнозису [8], однако сама по себе вера не раскрывает нам природы и сущности Бога, но только могущество и величие того, что усматривается около Бога [9]. Отождествлять то или иное понятие, как, например, нерожденность, с сущностью Бога было бы идолопоклонством [10]. Непознаваемость божественной природы не означает, тем не менее, что Бог абсолютно недоступен познанию; следует только избегать крайностей: не утверждать полную Его недоступность или, напротив, возможность ясного видения Его умом. Существует, однако, ведение через неведение. "Божество, - говорит он, - по своей природе неприкосновенно, и непостижимо, и превосходит любое умопредставление, но многоищущее человеческое разумение, проводя исследование теми мыслями, на которые способно, слегка касается и дотрагивается до неприступной и величественной природы; зрение же его не обладает достаточной проницательностью, чтобы ясно видеть невидимое, и вместе с тем оно недостаточно отстранено от возможности приближения, чтобы вовсе быть неспособным составить основанное на догадках представление об искомом; однако ощупью умозаключений он познал нечто об искомом, и невозможность отчетливо увидеть его порождает некоторым образом ясное понятие о том, что искомое превыше всякого познания" [11].