Читать онлайн «Мужчины не плачут»

Егор опять собрался уходить. К кому на этот раз, Лилечка не знала. Либо коллега, либо пациентка. При его цельнометаллическом графике романы возможны только производственные. Но тридцать пять не двадцать, и Лиля не устраивает больше слежки, не караулит в соснах перед больницей, не допрашивает, наглотавшись валерианки, а Егор не торопится открыть имя новой разлучницы, длит интригу. Впрочем, к своим тридцати семи он-таки вырастил из Лилечки ту, о которой мечтал с самого начала: она принимает его как стихийное явление. Сегодня есть. Завтра нету. Живем по обстоятельствам.

Мама до сих пор не устает напоминать, что€ она сказала, когда Лилечка познакомила ее с Егором: “Пеняй на себя, дочка”.

Дома пока ночует, но редко. За ужином помалкивает, смотрит испытующе. Будто проверяет, не закралось ли в решение ошибки, точно ли не может он с ней жить. Спать ложится в детской, стелет в проходе между кроватями мальчишек.

— Ну, ты ведь сачок насчет секса, я так понимаю, — говорит Марина, давняя Лилечкина подруга и с недавнего времени начальница. — А твой-то гигант. Вот ему и давит.

У самой Марины грустный многолетний роман с заведующим третьей кардиологией, вдовцом, обремененным дочерью-наркоманкой. Каждый раз, когда у Марины срывается свидание с Павликом из-за того, что у Кати ломка, или ее забрали менты, или она решила вешаться, и Марина проводит очередной одинокий вечер при свечах, она является на работу с недоеденными деликатесами, устраивается после утреннего осмотра в кабинете и принимается анализировать несчастливую Лилечку.

— Ты не обижайся, Лиль. Но заметно же. Просто чаще надо с ним, понимаешь.

Лилечка любуется тем, как из судка под рассуждения о ее вялой сексуальности одно за другим улетают канопе с ветчиной и креветками — будто тарелочки для стрельбы влет, а на стол, прямо на чью-то историю болезни, словно отстреленные гильзы, падают освобожденные от канопе зубочистки — и ей становится легче. Стихии стихиями, но кое-что навсегда. Например, это странное умение казаться кем-то другим. Лилечке не привыкать к неожиданным толкованиям собственной персоны. В восьмом классе отправилась на гандбольный матч, поболеть за подругу. Стоит возле ворот, никого не трогает. Вдруг подлетает тренер: “Ничего себе капитан! Все давно переоделись, она тут ворон считает!”. Соседка долгое время считала ее радиоведущей: “Да нет, не разыгрывайте. Я же слышу! Я вас каждое утро в машине слушаю”. Совсем недавно старушка Арзуманян в палате люкс, из тяжелых, поманила ее к себе, усадила.

— А вы, доктор, простите, армянка? Я вот смотрю на вас…

— Нет, простите.

Соломенные волосы, молочная кожа — как можно было предположить в ней армянскую кровь… Старушка вздохнула задумчиво. Лилечка встрепенулась, наклонилась поближе:

— Я на первом курсе с Геной Межлумяном поцеловалась. Это не в счет?

Старушка из вежливости улыбнулась, но шутить не была настроена. О чем-то серьезном поговорить хотела.

— Да-да, молодость… первый курс, поцелуи, — покряхтела она, сворачивая разговор.

Лилечка после долго вертелась перед зеркалом в ординаторской, трогала свой нос, щупала скулы. И весь вечер напевала: “Ах, сирум, сирум…”.