I
Еще сквозь сон до Реброва долетели слова:
- Взяли Самару, взяли Уфу. Теперь подходят сюда. Окружают.
- Тише ты. Услышит. Комиссар, видать.
- Шут с ним. Щенок еще. Скоро от чехов без штанов удирать будет.
Ребров открыл глаза. Вытянулся во весь рост. Сапоги его выставились далеко в проход, зацепили кого-то. Согнувшись, он сел на полке и свесил ноги. Внизу на маленьком грязном столике о светлый жестяной чайник тихо постукивали три эмалированные чашки; вокруг них - пролитый чай, хлебные крошки, золотистые чешуйки от воблы и колбасная кожура.
На нижних скамейках - шестеро пассажиров. Двое - пожилой лысый и молодой в офицерском картузе - продолжали вполголоса разговаривать.
«Эти», - подумал Ребров и спрыгнул с полки.
Одернул солдатскую гимнастерку. Из-под изголовья достал ремень с револьверной кобурой, надел и туго затянул.- Приглядите за сумкой, - обратился он с просьбой к разговаривавшим соседям. Потом перекинул через плечо полотенце и, уходя, добавил: - Там ручные гранаты. Поосторожней с ними.
От толчка вагона сумка ударилась о стенку полки.
- Взорвется! Товарищ комиссар, вернитесь! - закричал вслед Реброву лысый пассажир. Ребров, чуть улыбнувшись, посмотрел на кричавшего и исчез за дверью. Когда через пятнадцать минут он возвратился, пассажир стоял возле полки Реброва, бережно придерживая обеими руками сумку.
- Спасибо, - сказал Ребров, расстегнул сумку и достал оттуда две круглые булки.
- Смотрите, смотрите! - крикнул кто-то.
- В чем дело?
Пассажиры бросились к открытым окнам.
- Уральский хребет переезжаем.
- Тьфу, напугал.
Справа быстро приближался к окну вагона маленький столбик - кусок рельса со ржавой железной дощечкой наверху, на которой с одной стороны было написано:
с другой:
- Теперь близко. Самое опасное позади, - облегченно вздохнула пожилая женщина.
- Да, от Кузина чехи совсем близко, - ответил сосед.
Поезд шел все время под уклон. Паровоз, мягко пофыркивая, только сдерживал наседающие на него вагоны и был похож на заводную игрушку, которая плавно движется по рельсовой спирали. Скоро Екатеринбург. Вон уже виден двенадцативерстный Верхнеисетский пруд. Ребров взглянул в окно. Города не было видно. Только золотой купол Вознесенского собора поблескивал издалека. Город там за прудом - внизу.