Не будите спящего титана
Алексей Егоров
© Алексей Егоров, 2020
ISBN 978-5-4493-3420-6
«Все, что происходит во Времени – в Прошлом, Настоящем и Будущем, не более чем Сон.
Шримад-Бхагаватам
День был сырой и рваный. Еще с рассветом проблескивали лучики последней мартовской надежды, в ожидании стабильного тепла. Но весна не торопилась вступать в свои календарные права. К обеду это чувство основательно прошло и испарилось. Рассосалось как счастье, как любовь, как все то, что еще могло теплиться в душе. Если оставалась она еще в телах людских; душа эта?!
Промерзлым куском грязного снежного кома чувствовалась она в животе. Там, где когда-то в юности летали ядовитого пурпура бабочки, щекоча своими крылышками и лапками влюбленное весеннее естество. Теплилось тогда в области сердца и медленным валом опускалось вниз. И каждое утро было праздником. Каждый вздох не зря. И казалось тогда что нет этому перемен. Вечно живая и юная мама на кухне со своими кулинарными шедеврами. Батя снимает стамеской замазку с зимних укутанных окон. Весна идет. Сейчас окна распахнут и влетит эта придурь в зимние, летаргические комнатки. И задышит все новым. Зашуршит. Зашевелится.
Давно уже нет там подобного движения. Умерло.
Весна. Все же опять весна. Несмотря ни на что весна.
Пора просыпаться. Весна. Пора… пора. А жить почти не хочется.
Потому что счастье вот оно было. А потом не стало его. Ни внутри ни снаружи. Если бы тогда, в те времена, его в банку да засолить. На черные эти дни. А потом ночью, на маленькой прокуренной кухне открывать с самыми близкими друзьями за застольем. И каждому по немного в рюмочку. Главное не отравиться. А потом утром прятать глаза от людей. Потому что увидят этот блеск. Увидят и убьют.Слякоть стояла неимоверная. Казалось, что небо – это та же слякоть, только душевная. Этакая последняя минута жизни божественного проведения. Отчаянная рвотная остервенелость. Бог еще что-то может, но уже ничего не хочет. Да и как сквозь это плесневелое марево смотреть на людей с облака? Что там в них «такого» можно разглядеть в подобную минуту? Но и становится понятным… эта русская тоска по несбыточному. Еще бы посадить в соседнюю камеру Рахманинова за рояль. И плеснуть немного того самого боярышника в железную кружку. Или… так плеснуть, чтобы не открыть более глаз. А упасть в лагерную грязь и ей же стать в одно мгновение. Остаться нужным своей стране. Стать перегноем.
Марк заворожено встал у тополя и пристально вцепился взглядом в набухшие почки на ветках.
– Хули встал там? – зло выругался вертухай с небольшой деревянной вышки. Его овчарка в унисон грязного ругательства отчаянно «улыбнулась», оскалившись в сторону застывшего у дерева заключенного.
– Не издох еще мир, – выкрикнул в ответ Марк, – видишь, как ему жить хочется, – сняв старую галичку с руки он нежно погладил ветку дерева и ласково добавил, – видишь как ему хорошо!
Охранник развернул в его сторону автомат и выкрикнул:
– Если ты сука через минуту не проследуешь в свой барак, я тебя… знаешь что?!