Читать онлайн «Обретение мощей св Матиаса Ратмана, университетского профессора»

Вотрин Валерий

Обретение мощей св Матиаса Ратмана, университетского профессора

Валерий Вотрин

ОБРЕТЕНИЕ МОЩЕЙ СВ. МАТИАСА РАТМАНА, УНИВЕРСИТЕТСКОГО ПРОФЕССОРА

Всю свою жизнь профессор Матиас Ратман посвятил кропотливому изучению житий святых и мучеников церкви.

Другого такого знатока в этой области невозможно было сыскать и в Григорианском университете.

Самая незначительная деталь биографии того или иного святого нашла свое отражение в биографии профессора.

Жизнь его вобрала в себя множество самых ярких фактов из биографий великих святых и страстотерпцев и в конце стала походить на жизнь отшельника-аскета, преисполненного благодати.

Он гордо приял венец мученичества, оставаясь стойким до конца.

Матиас Ратман - святой.

Никто не забыт, ничто не забыто. Профессор Ратман читал у нас лекции по истории церкви. Это был уже старый человек. Каждое утро ровно в половине девятого открывалась дверь, и входил проф. Матиас Ратман. Он был очень пунктуален. С жадностью и нетерпением ждали мы его. Он был для нас образцом доблести и личного мужества.

Он читал нам лекции по истории церкви.

Мы знали о нем. Мы знали, какой это великий человек. Его исторические труды по значимости могут быть сравнимы лишь с трудами великого Миня. С младых ногтей проф. Матиас Ратман начал заниматься житиями святых и страстотерпцев и продолжал заниматься этим и на склоне лет. И когда читал нам лекции - тоже. Это был чрезвычайно трудоспособный человек. Им было написано около 200 книг и множество статей. Говорили, он ночи напролет сидит за своим письменным столом и пишет.

Так он боролся с режимом.

В самые мрачные годы, когда реакция торжествовала и режим душил и подавлял всяческое свободное волеизъявление, Матиас Ратман разбирал в библиотечных хранилищах древние манускрипты на сирийском и греческом. Душа его горела. Тишина библиотек звала к борьбе. Древние свитки говорили языком лозунгов. Матиас Ратман смачивал пальцы слюной гнева и переворачивал страницу движением граненым и острым, как штык.

Его звала борьба.

Тогда все подспудно бурлило. Жестокое давление породило сопротивление. Рабочие сидели в тюрьмах. Крестьянам нужна была земля. Целые кварталы бедноты переселяли из родных трущоб в буржуазные домины из кирпича. Сердце разрывалось от всего от этого. А Матиас Ратман писал. Он писал об ушедших эпохах, в которых, однако, жило предвестие теперешних великих дней. Могучие фигуры первых христианских пресвитеров вставали со страниц его книг. Гонения Деция и Валериана призывали к отмщению. Похлебка из мяса святого Вита грозила превратиться в кипящий свинец и огненным дождем вылиться на головы притеснителей.

Он не боялся обличать.

Иногда, поднимая гудящую от идейности голову, Матиас Ратман с болью узнавал, что один его коллега опубликовал работу о передовой зарубежной философии, - и подвергся преследованиям. Другой его коллега, человек в летах, написал о скифской вольности, - и был раздавлен ненавистным режимом. Скрежеща зубами, склонял натруженный свой мозг к бумаге Матиас Ратман и, пылая праведной ненавистью, писал о первых папах-святых, коими, как известно, являются все папы начиная с Петра и кончая Феликсом IV.