Читать онлайн «Публичный дом»
Автор Кашина Наталья Александровна
Наталья Кашина
Публичный дом
Эта история не романтизирует "Даму с камелиями", не ставит перед читателем проблему нравственного или этического выбора. Это просто история о дружбе, поиске счастья и немного о любви.
***
Рукопись находится в работе, комментарии и пожелания приветствуются.
Глава 1: Тася и Тома
Томка сидела на набережной Кривуши и выла. Нет, не плакала, а именно выла или даже скулила, как собака на морозе. Сегодня в ее жизни все переменилось, да так, что она всерьез подумывала, а не сигануть ли ей с этой самой набережной в реку?
Вчера от чахотки умерла мать, еще совсем молодая женщина, выросшая в комфорте и сытости она не выдержала издевательств и побоев второго мужа, отчима Томы, и после нескольких недель в постели оставила дочь одну. Не успела мама испустить дух, как на пороге ее спальни появился как обычно пьяный Никифор. Едва ворочая языком, новоиспечённый вдовец потребовал, чтобы Томка выметалась из его дома. Томка не хотела причинять ему вред, а может и хотела, но не знала, чем все это может закончиться. Ей просто было необходимо выставить его за дверь, чтобы побыть с мамой наедине еще несколько минут. Без него. Но спальня матери была ближайшей к лестнице и после толчка, пьяный Никифор не смог удержаться на ногах и кубарем покатился вниз. Ошибиться было невозможно, свернутая неестественным образом шея не оставляла никакой надежды на то, что после падения он мог остаться жив.
Напугавшись того, что натворила, Томка выбежала из дома и побежала куда глаза глядят. Город она знала хорошо – довольно часто ей приходилось до рассвета бродить по набережным и переулкам. В дни, когда Никифор ночевал дома, попадать ему на глаза было опасно. Вот и сейчас она присела на хорошо знакомой набережной не в первый раз, но такой беспросветной тоски еще никогда не испытывала. До рассвета было далеко, а промозглый сентябрьский ветер пробирал до костей.
– Эй! Ты кто такая? Что тут забыла? Это моя набережная! От сюда и до переулка… новенькая что ли?
– Томка не сразу поняла, что обращаются к ней. В десяти шагах дальше по набережной стояла растрепанная девица немногим старше Томки, на вид лет шестнадцати.
– Глухая?
Девица подошла и села возле Томки. Повнимательнее пригляделась и уже миролюбивее добавила:
– Побили?
Но Томка из-за слез не могла произнести ни слова.
– Ну раз так прижало то поплачь. Некоторым помогает. Хотя, как по мне, дело это совершенно пустое. Сама посуди, кому лучше от твоих слез? Даже в реке воды не прибавится. Я тоже одно время рыдала по любому поводу, а как мамка померла не перед кем и рыдать стало. Слезы – это тот же театр, зритель нужен. Не стало ее, я и плакать перестала. Только теперь жалею очень, что перед ней только слезы и лила, вместо того чтобы, поговорить, о чем-то толковом.
– У меня тоже мама умерла, вчера только – чахотка.
– Ну а что ты, дура, тогда ревешь?! Она отмучалась! Порадовалась бы за нее. Ты не по ней плачешь, а по себе без нее. Завязывай давай.
Растрепанную девицу звали Тася. Себя она не без гордости называла толеранткой, хотя была обычной уличной девкой, такой же судя по всему была и ее мать, которая с полгода как померла от нехорошей болезни, оставив дочери комнатку под самой крышей в одном из полузаброшенных домов недалеко от этой набережной. Приметив хорошенькое платьице Томки, Тася позвала ее переночевать у себя в обмен за это самое платье. В комнате было холодно и душно, но перспектива ночевать на улице была еще более сомнительной, а идти Томе было теперь некуда.
