Наум Моисеевич Коржавин
Я с детства полюбил овал
© Н. М. Коржавин, 2022
© ООО «Издательство АСТ», 2022
Предпутье
До войны
«Еще в мальчишеские годы…»
Еще в мальчишеские годы,Когда окошки бьют, крича,Мы шли в крестовые походыНа Лебедева-Кумача. И, к цели спрятанной руля,Вдруг открывали, мальчуганы,Что школьные учителя —Литературные профаны. И, поблуждав в круженье тем,Прослушав разных мнений много,Переставали верить всем…И выходили на дорогу. 1945 «Боль начинает наплывать…»
Боль начинает наплыватьОпять – тебе назло. А ты быстрее за слова,Но больше нету слов. И ты поймешь: спастись нельзя,И боль зальет глаза. Ведь ты давно уж все сказал,Что надо б тут сказать. 1941 «До вечера, не в унисон толпе…»
До вечера, не в унисон толпе,Шарахающейся от таких,Ходил и мечтал об одной тебеИ вслух сочинял стихи. А город стиснул мечты домами. А небо покрыло их серою коркой. Но ты… Ты мелькала, вплетаясь в орнаментДеревьев, Днепра и Владимирской горки. 1940 Жуча
Вот прыгает резвая умница,Смеется задорно и громко. Но вдруг замолчит, задумается,Веселье в комочек скомкав. Ты смелая, честная, жгучая. Всегда ты горишь в движении. Останься навеки Жучею,Не будь никогда Евгенией. 1941 Детство кончилось
Так в памяти будет: и Днепр, и Труханов,И малиноватый весенний закат…Как бегали вместе, махали руками,Как сердце мое обходила тоска. Зачем? Мы ведь вместе. Втроем. За игрою. Но вот вечереет. Пора уходить.
И стало вдруг ясно: нас было не трое,А вас было двое. И я был один. 1941 Война
Поездка в Ашу
Ночь. Но луна не укрылась за тучами. Поезд несется, безжалостно скор…Я на ступеньках под звуки гремучиеБыстро лечу меж отвесами гор. Что мне с того, что купе не со стенками, —Много удобств погубила война,Мест не найти – обойдемся ступеньками. Будет что вспомнить во все времена. Ветер! Струями бодрящего холодаВялость мою прогоняешь ты прочь. Что ж! Печатлейся, голодная молодость, —Ветер и горы, ступенька и ночь!1942 «Это было в Уральских горах…»
Это было в Уральских горахИль, вернее, во впадине гор,Где река на восьми языкахС темной ночью ведет разговор. Он звучал мне отчетливо так,Говорливый, шумливый, немой…Когда я проходил там в лаптях,В пять утра возвращаясь домой. Это юность моя, как река…Озаренные шишки вокруг. Или в мыслях от пули врагаПогибающий где-нибудь друг. Как из впадины рвалась душа. Даль была так доступно живаЗа Миньяром вставала Аша,За Ашою Уфа и Москва,За Москвою опасность в глаза,Там ведь рядом история шла…А вокруг только горы в лесах,Где в тени земляника росла. Да! Леса. Но в рабочих ушахВместо шелеста скрежет стальной. Я свободою только дышалВ пять утра, возвращаясь домой. 1945 На уральской станции
Над станцией бушует снег,Слепляющийся теплый снег. Он бьет в глаза и как на грехСтремится вызвать женский смех,Хороший серебристый смех,Такой же теплый, как и снег. Над станцией бушует снег,А в ожидальном зале – смех,Мужской, удушливый, сухой,С едва подавленной тоской,В который отзвук тот прошел,Что все равно нехорошо. Да! Все нехорошо – и пустьЗадержит поезд Златоуст,И плохо прячется пускайЗа анекдотами тоска. Над станцией бушует снегИ хочет вызвать женский смех. 1946
