Дмитрий Луценко
Чаша Кудеяра
ПРОЛОГ
В коридоре отделения детской онкологии, у раскрытого настежь окна стояли женщина средних лет и врач в белом халате, державший в руках историю болезни.
– Доктор, скажите честно: каковы шансы, что мой сын поправится?
– Понимаете, у глиобластомы, в отличие от иных опухолей, нет четких границ, и поэтому их нельзя увидеть на снимке или во время операции. Даже если мы задействуем все методы лечения в комплексе – и хирургию, и химиотерапию, и лучевую терапию, то вероятность благоприятного исхода всё равно будет крайне мала.
– Извините, но я не понимаю вас, у меня от переживаний уже мысли путаются! – жалобно произнесла женщина.
– Проще говоря, официальная медицина пока не знает, как помочь пациентам с подобным заболеванием.
– То есть… это конец? – спросила мать ребёнка, прижав ладонь к груди.
Врач онколог оглянулся, и, убедившись, что коридор пуст, снова повернулся к женщине.
– Вы, пожалуйста, никому не говорите, что это я подсказал – моё начальство меня просто не поймёт, но пару месяцев назад появился один молодой целитель. Зовут его – Константин Кащеев, и, как ни странно, за столь малый срок он уже помог излечиться многим несчастным, которых с точки зрения официальной науки иначе, как безнадёжно больными, и не назовёшь!
– В самом деле?
– Да! Я почему знаю – детей для повторного обследования ведь к нам приводят, и мы действительно констатируем исчезновение опухолей! Так что я за свои слова ручаюсь!
– Его услуги, наверное, огромных денег стоят, – терзая платок, еле вымолвила женщина, – а мы уже отдали всё, что имели!
– На этот счёт вообще не беспокойтесь! – заверил врач. – Он вообще не назначает никаких цен! Если у людей нет ни копейки – лечит бесплатно. Кто может отблагодарить – сам определяет величину вознаграждения. Кащеев никогда ничего не требует и не ставит финансовых условий – исключительный человек!
– И как с ним связаться? – вновь обретая надежду и буквально воскресая на глазах, спросила мать несчастного ребёнка.
– Вот его телефон, – ответил врач, протягивая визитку.
– Договоритесь с ним по дате, и придёте сюда вместе – сделаем вид, что он ваш родственник.***
Бывают такие места, куда едва придёшь, а уже чувствуешь себя не в своей тарелке. Нечто подобное испытал и Костя, переступив порог больничной палаты. Потолок, стены, медицинское оборудование, кровати, постельное бельё – всё было настолько кипенно-белым, что резало глаз. Даже заливной пол – и тот какого-то молочного оттенка! Из общего ряда выбивались лишь светло-бежевая тумбочка для личных вещей, да небольшое аляповатое панно между окнами, пестревшее треугольниками всех цветов радуги. Вот только на общую, удручающе холодную картину они почти никак не влияли.
В палате, изначально рассчитанной на двух пациентов, лежал только мальчик лет восьми. Любому, самому далёкому от медицины человеку, хватило бы одного взгляда на его измождённое лицо с глубокими тенями под глазами, чтобы понять, что он тяжело болен.
– М-да! – в сердцах сказал Костя, оглядевшись по сторонам. – Пожалуй, не помешало бы сюда положить на недельку-другую того, кто отвечал за интерьер. Хотя нет – он раньше взвоет! И не отпускать, пока не поклянётся, что больше так не будет!