Ю. Яковлев
Полосатая палка
Ему всё сходило с рук. Разбитые стёкла, вывинченные лампочки, сорванные уроки, драки. К его матери вечно приходили учителя и милиционеры, родители обиженных ребят и возмущённые общественники. Мать молча выслушивала их и виновато опускала глаза. Можно было подумать, что она была участницей его проделок. А он стоял в стороне, словно его это не касалось.
— Что вы думаете с ним делать? — спрашивали у матери.
Она пожимала плечами. Потом дрогнувшим голосом говорила, что он отбился от рук, что не в силах с ним совладать. И начинала тихо плакать. Он привык к этим сценам, заранее зная, чем они кончатся, и переносил их как горькое, но необходимое лекарство. Когда к нему очень приставали, он давал обещание исправиться. Лишь бы отвязались.
В школе ему грозили исключением, в милиции — колонией. Но угрозы не пугали его — он хорошо знал им цену.
— Нет такого закона, чтобы человека выгоняли на улицу. Всеобуч! Обязательное восьмилетнее образование! — не моргнув глазом, отвечал он учителям.
— В колонию берут преступников. А я не преступник. Я разболтанный, — объяснял он в милиции.
И действительно, ни в какую колонию его не отправляли и в школе продолжали держать. Он удивительно точно нащупывал слабые места взрослых и пользовался этим с большой выгодой для себя.
В какой-то книге он прочёл, что лучшая оборона — наступление. Эти слова пришлись ему по вкусу, стали его девизом.
И будь у него герб, он написал бы на нём свой девиз золотыми буквами.Когда дворник застал его за вывинчиванием пробок на лестнице и огрел пониже спины метлой, он не бросился бежать, а ринулся в наступление.
— У нас нет телесных наказаний! — крикнул он дворнику. — У нас за это — в тюрьму!
Дворник нерешительно опустил метлу, выкатил глаза, сплюнул и пошёл прочь от греха подальше. А он стоял на месте и провожал дворника насмешливым взглядом.
Таким был этот Мишка из девятой квартиры.
Обычно он расхаживал по двору, засунув руки в карманы. Руки были сжаты в кулаки, и брюки топорщились, как будто в карманах у него лежало по камню или по яблоку. На этот раз он появился во дворе с палкой. Большая гладкая палка была раскрашена поочерёдно в белые и чёрные цвета. Она была похожа и на милицейский жезл, и на шлагбаум, и на шкуру зебры. И это приводило Мишку в восторг. Сперва он прошёлся палкой по деревянному штакетнику сквера — и по всему двору рассыпался сухой треск. Потом поддал, как хоккейную шайбу, банку из-под килек — и она с жалобным звоном покатилась в подворотню. Потом он огрел зазевавшегося малыша, и тот разразился рёвом. А Мишка шёл дальше, размахивая палкой, как булавой.
На пути ему попалась старуха с внучкой. Не надо было останавливаться и вступать с ней в разговор. Тогда было бы всё в порядке. Но Мишку подвело любопытство.
— У вас дома кто-нибудь ослеп? — спросила старуха, прикрывая собой внучку от свистящей в воздухе палки.
— Никто и не думал слепнуть! — пробурчал Мишка и стукнул себя палкой по ботинку. Но он уже попался на этот вопрос, как на крючок, и спросил: — При чём здесь слепые?