Читать онлайн «Осенний разговор»

Автор Сергей Таск

Сергей Эмильевич Таск

Осенний разговор

Теза

«Я перед вами виноват…»

Я перед вами виноват,зацветший пруд и тонкий колос:никак мой своевольный голосзвенеть не хочет с вами в лад —я перед вами виноват. Пора во всем сознаться мне:простите, облака и птицы,мне что-то нынче не летится,знать, руку отлежал во сне —пора во всем сознаться мне. И ты, Отец, меня прости:хоть это труд, конечно, адов —плодить людей, и рыб, и гадов,но нам опять не по пути,уж ты, Отец, меня прости. Вся жизнь – на кончике пера,и для того, кто понял это,зима перетекает в летои с небом шепчется гора. Вся жизнь – на кончике пера. И в час исхода встретят наспруд, колос, облака и птицы,и в этот час нам все простится,а мы простимся в этот часс собой – чтоб возродиться в вас.

«Хранить черновики – нечистоплотно…»

Хранить черновики – нечистоплотно,как не снимать белья в разводах пота. Измятый листик, отслужив свое,не лучше, чем измятое белье. Чем обнародовать издержки кухни,на чистую бумагу деньги ухни,затем чтоб лист, до жути голый, вновьи душу растравил и вспенил кровь.

Превращение

Значит, так. Выйдет человек с виолончелью и сядет на стул. Особые приметы: голый череп, как бы составленныйиз двух полусфер, тонкая переносица, очки. Когда волнуется, выпячивает нижнюю губу. Зажав виолончель между колен, он полезет в боковойкарман фрака и, достав носовой платок, вытрет имсначала лоб, а затем гриф инструмента.

В перерыве между частями порядок будет обратным —гриф, потом лоб. Когда дирижер сделает знак, произойдет следующее:Человек обхватит лапками стебель виолончели, белымбрюшком касаясь бархатной поверхности, а спинувыгнет так, что хитиновый панцирь фрака, плотнооблегающий сзади, станет переливать всемиоттенками, от иссиня-черного до ультрамаринового,а кончики крылышек-фалд затрепещутот нетерпения. Жук сомкнет – не раскроешь – железные челюсти и какодержимый начнет раскачивать тонкий стебель,быстро-быстро перебирая его мохнатыми лапками. И застонет стебель и сбросить захочет своегомучителя – и не сможет, его жалобный голос будетотныне то теряться в согласном хоре ковыль-травы,то прорываться во время затишья перед новымпорывом ветра, и западет он вам в душу, этотчеловеческий голос. Ростропович играет Дворжака.

Размолвка

Не плачь втихомолку,я сам как убитый:смешная размолвка,смешные обиды. «Ну, ты же большая», —твержу, как младенцу,и тушь вытираюуглом полотенца,и робко, немея,касаюсь затылка,и вижу – на шеепульсирует жилка. Молчишь… взгляд невидящи дрожь подбородка. Ты встанешь и выйдешьнетвердой походкой. Послышится крановфальцет медяковый,ты, в зеркало глянув,расплачешься снова. Не надо, не трогайкруги под глазами,они не от бога —от ссор между нами. Забудется ссора,разгладятся лица…Рассвет уже скоро,сейчас бы забыться,но кто-то, злословя,мне шепчет на ухо:«Родные по крови,чужие по духу».