Лин Ульман
Когда ты рядом
— Мартин.
— Что?
— Я хочу тебе кое-что рассказать.
— Вы только послушайте! Неужели?
— Не валяй дурака, Мартин.
— Не валять дурака?
— Именно.
— Может быть, поиграем в нашу игру?
— Нет.
— Значит, мы сегодня серьезные?
— Да.
Это Стелла. Моя жена. На ней, как видите, прозрачный красный халат из шелка. Рассказать подробнее? Хотите увидеть ее лицо? Оно, быть может, и не красиво в строгом понимании этого слова, но…
— Почему это?
— Я всего лишь хочу сказать, что оно не просто красивое. У тебя не модельная внешность, ты красива совсем по-другому, у тебя своя красота. Так что ты собиралась мне рассказать?
— А мне бы как раз хотелось модельную внешность. «Своя красота» ничего не значит.
— Еще как значит. Значит, что я люблю тебя. А ты прерываешь запись.
Ну как, насмотрелись? Что я вам говорил? Правда ведь, у нее своя красота? А теперь спускаемся ниже. Вот ее шея, длинная и белая, шея балерины, с выступающими ключицами. В них-то я и влюбился. Ну и в грудь, конечно. Вам ее сейчас не видно, потому что Стелла скрестила руки, голову наклонила и вообще какая-то невеселая. Вы не думайте — это все игра на публику. Она любит быть в центре внимания. Мне особенно нравится ее животик. Она его старается втягивать, но его все равно заметно. И мне это нравится. Она ведь не толстая, подруги ее тощей считают. К тому же она высокая. Но животик у нее все равно есть, и она никогда не застегивает верхнюю пуговицу на джинсах. По-моему, это очаровательно.
Получается, мне на одну меньше расстегивать, когда я ее раздеваю. А теперь мы спускаемся ниже. Она раздвигает ноги, и вы видите ее лоно, бледно-красное, как недозрелый помидор. Под халатом на ней ничего нет, так что, если она раздвинет ноги еще шире, мы войдем к ней внутрь, в самый чудесный уголок на свете. Но она не делает этого, и мы опускаемся вниз, чтобы вы могли полюбоваться лучшими ногами Скандинавии. Вот они. Размер — тридцать девять с половиной. Красные босоножки. Бордовый лак на ногтях. Десять пальчиков. Так и хочется их отрезать и съесть, можно даже без соли.— Мартин.
— Что?
— Неужели это надо делать прямо сейчас?
— Почему бы и нет?
— Мне надо поговорить с тобой.
— А по-моему, тебе надо лечь.
— Да нет же…
— Тогда продолжим. Ты здесь, я здесь, и камера включена.
— Тогда давай хотя бы делать это по-человечески.
— Да ему все равно.
— По-моему, ему не интересно про мои ключицы, лоно и пальчики.
— А разве он не сказал «Все самое ценное»? Он же так сказал.
Это наш дом. Это наша жизнь…
— Не отвлекайся.
— А ты не мешай, Стелла.
Конец лета, скоро осень, в нашем большом городке ясная звездная ночь. Сегодня 27 августа 2000 года. Это наш дом и наша гостиная. А вот наш диван.