Лена Де Винне
Разноцветное. Сборник стихов
…Я Вам открыл столько стихов шкатулок,
Я – бесценных слов мот и транжир.
В. В. Маяковский Вступительное
Я поняла, что когда я не вижу ледяной нашив, пускающий серебряную позолоту по волнам замерзающей памяти, мне не может присниться понимание того, как раскроется в вечности воспоминание о моих мечтах.
Их цвет, их форма, их запах… Запах мечты о прошлом – они уже никогда не придут ко мне без зова, без просьбы. А порой и без мольбы – мольбы напомнить, что в том измерении, где сейчас живёт моё детство, по-прежнему царят Солнце, и Счастье, и Книжки-раскраски.
Стоит поводить по ним мокрой кисточкой и блёклые очертания заиграют яркими сочными цветами, станут перетекать друг в друга, размазывая рисунок. Впрочем, это уже неважно.
Мой Город покрасили цветным. Вот оно – счастье!. .
ПОДРАМНИК С ХОЛСТОМ
Непрозаическое
Непроза – ещё не стихи. Поэзия – это к кумирам. С графитовым стержнем в рукеКрадусь я за мыслью игривой,Зашедшей опять невпопадВ мой мозг, заблудившийся в жизни. Её на ходу запишуВ слова – обрамление мысли. Непоэтическое
Лирика в непрозе – вовсе не поэзия. Ритмика в рассказе – часто не стихи. Сочетание трёхцветности – ещё не триколор. А слова не в рифму – от прозы далеки… ПАЛИТРА И КИСТИ
Музейное
Опять сходила в ПрадоИ к удивленью своему на этот разВлюбилась в Гойю. Итальянцы, что трёхмерностиНе знали вплоть до Ренессанса,И Боско (так испанцы окрестили Босха)конечно же остались просто в радость. Дыханье же моё свело от света,струящегося сквозь портеты знатиИспанской восемнадцатого века.
Мечтала в детсве я, Фейхтвангера читая,Побыть той самой герцогиней Каэтаной Альбой. С одеждами иль без, позируя с натуры. Пред нею, спрятанной под именем простолюдинки Махи,Стоит толпа. И тоже, как и я, поглощена сияньем. Я ж думаю про Каэтану. Каково на самом деле былоЕй в жизни той? * * * И Фра Анжелико, и весть твоя благаяСпокойным розовым, который после РубенсВ тонах восхода Солнца подарил. На тёмно-голубом родился Млечный Путь,Смеялся Геркулес, и при грудном кормленьиМамой-нимфой рассыпал молокоПо небу. С этих пор сияют звёзды намНе просто искрами во тьме, а по дорожке. * * * Малютки старческого видаС недетскими одеждами и грустными глазами. Веласкеса черты. И многия мужчиныВ черныя одежды. Вечеря и распятья. И кошмары грешников. Я богохульственно не верю в ад. И в рай по книгам тоже я не верю. Лишь верю в жизнь, что будет бесконечно повторяться,Дарить возможности и радость бытия. На улицу взгляните: в окнах Солнце! * * * Благословлённая Христом тринадцатого века из Героны,С чертами примитивными, двуперстием простымИ симпатичными зверушками в ногах,(На век позднее там уж рыбки – не зверушки)Гляжу на Мемлинга и раннего ван Эйка. И понимаю, наконец, в чём радостьНеоткрытой перспективы:На их полотнах боль распятья и мученийНе выглядит реальной. Цвета такие, будто сказка скороЗакончится счастливейшим концом. Проснётся, улыбнувшись прошлому кошмару,С минуты на минуту Добрейший Человек,Что ничего плохого никому не сделал — даже Понтию Пилату. Кстати, в честь кого название «пилатес»?
