Читать онлайн «Магазин "Интим"»
Автор Евгений Шишкин
Шишкин Евгений
Магазин 'Интим'
Евгений Шишкин
МАГАЗИН "ИНТИМ"
Свет не карает заблуждений, Но тайны требует от них... А. С. Пушкин
1
Пал Игнатич Заякин был человеком вполне трезвомыслящим и абсолютно нормальным во взаимоотношениях с окружающими, - без всяких там бзиков, излишеств и завихрений в характере и умонастроениях, - разве что с малюсенькой, безобидной особинкою, которую даже и капризом-то, по большому счету, не назовешь: изредка, обычно с получки, по причине любознательности и склонности к специфическим граням бытия, с намерением - по его же словам - "раздвинуть контуры мира", - он покупал вещицы, которыми никогда не мог воспользоваться или мог их применить по профилю чрезвычайно редко, исключительно. В просторном универмаге или тесной коммерческой лавке он вдруг вперивался в некоторый неожиданный товар, он и так и этак разглядывал его, вроде как общупывал, оглаживал, обсасывал его со всех сторон, а потом под воздействием дремавшего, не востребованного жизнью таланта, но теперь разбуженного данным товаром, лез в карман за кошельком, не думая о последствиях и практическом использовании приобретения. К примеру, набор колонковых художественных кистей разных величин и великолепного качества. "Ну зачем, зачем тебе десять, сразу десять таких кистей? Ты чего, "Грачей" собираешься рисовать? - издевательски допытывалась его жена Ангелина и возмущенно, часто дышала. - Ты же стену толком покрасить не можешь! Ну?" Пал Игнатич щурился, виновато мялся, поводил плечами, но на что-то, по-видимому, надеялся и молчал... Или, к примеру, огромный роскошный альбом в бархате для - ... нет-нет, не для семейных фотографии (это куда бы ни шло) - для гербария! Именно для гербария! "Ты кто? Мичурин? Ты начальник отдела почтового управления, и у нас, к твоему сведению, даже нет дачи! Ну чего ты молчишь?!" - горячилась Ангелина. Пал Игнатич настойчиво отмалчивался, косился на жену и втайне продолжал ценить свою покупку, хотя целевой перспективы для нее порой и сам не видел. А при появлении в доме толстого, увесистого словаря иностранных слов, приобретенного Пал Игнатичем во внезапном вихре лингвистических пристрастий, Ангелина сказала еще жестче: "По плешивой бы твоей башке этим кирпичом!" И даже ткнула пухленьким, ехидным указательным пальцем в лысеющую переднюю часть черепа, чем крепко оскорбила Пал Игнатича и довела его до злобной красноты лица. "А словарь-то вот и пригодился! Пригодился!!! Куриные твои мозги!" не вслух, а мысленно укорил, ответно кольнул Пал Игнатич свою жену и потянулся к полке с книгами, - потянулся медленно и демонстративно, чтобы Ангелина, которая стояла тут же, в комнате в наброшенном на плечи халате только что вышла из ванной, - могла заметить и проследить его продолжительное движение. А взяв в руки том, Пал Игнатич с победительным видом пересек комнату, сел на диван и не преминул еще раз мысленно ущемить жену: "Ворчала вот, глупая женщина. Словарь-то всем нужен!" Пал Игнатич символически плюнул на палец и со смаком стал переворачивать новенькие, липнущие друг к дружке страницы, отыскивая нужное слово, слово, за которое уцепился его взгляд на газетной строке в сообщении, что в городе, что в "ихней провинции", - так писало ерническое перо местного газетчика, - распространяются столичные новшества: открыт магазин "Интим" с "небесплатным входом" и только для тех, кому больше "двадцати годков". "Ин... Интер... Инти... " Наконец палец и взгляд добрались до нужной словарной статьи. "А вот и "интимный"! И хотя Пал Игнатич примерно, и даже не примерно, а весьма отчетливо представлял, верно раскусывал смысл означенного термина, все же сейчас, на глазах у Ангелины, хотелось внимательнейше прочесть истинно научную трактовку. "Интимный - глубоко личный, сокровенный... " Пал Игнатич такой формулировке слегка удивился: уж очень как-то бестелесно, уж очень как-то деликатно объяснено, - и даже от этого легкого удивления-недоумения почесал, впрочем, тоже очень деликатно, едва касаясь подушечками пальцев, свою молодую плешь. Наблюдая, как Ангелина, стоючи перед зеркалом, полунагая, заправляет в черный лиф свои полновесные груди и оглядывает себя то с одного боку, то с другого, вроде как любуется тем, что они, груди, так ладно и туго устроились под черным шелком, Пал Игнатич со значительным лицом повторил синоним "сокровенный" и чему-то усмехнулся. Точно так же, точь-в-точь, он усмехнется через неделю, в день получки, когда, возвращаясь домой с работы пешим ходом, завернет по пути в переулок, где в милом полуподвальчике обосновался магазин "Интим" с мордоворотом-охранником на входе. То, что Пал Игнатич увидел в салоне, на первых секундах буквально повергло его в экстаз изумления: ассортимент был настолько исчерпывающ, что не хватало воображения представить всевозможные сексуальные проявления сумасбродные, вулканические, неподотчетные разуму. Чучело голой дамы в натуральную величину, надувное, с гнущимися руками и ногами; вагины разнокалиберные с подогревом и без; пластиковые муляжи мужских достоинств: от мизинца до метра, " последние, вероятнее всего, преследовали рекламные цели и непосредственно по назначению использоваться не могли, - "Хотя... кто знает, - мысленно оговорился Пал Игнатич, - дело-то глубоко, очень глубоко личное... " - электромастурбаторы с вибрацией разной частоты, разных фасонов и разной окраски: от жгучих негров до абсолютных блондинов и даже альбиносов, причем в многообразных пупырышках, бугорках, звездочках и прочих неровностях, придающих имитируемому предмету естественную шероховатость; и все это было произведено с высочайшим мастерством, первоклассно, на загляденье. И товар этот лежал здесь не выставочно, не музейно, не просто для зевак и обывателей, которые к такой диковинной оснастке не приучены и не употребят ее, а хорошо покупаем и, стало быть, широко практикуем. Конечно, спрос держался на людях, должно быть, по-своему изысканных, обладающих особенной раскрепощенностью и кругозором, но внешне самых обыкновенных, которых полно на улице и даже в трамвае... Краем глаза Пал Игнатич подследил за старичком в старомодном предлинном плаще, с седой бородкой клинышком, который, близоруко щурясь, примерялся к вагине с подогревом и о чем-то допытывался полушепотом у продавца, парня в белой рубашке и жилетке, как у официанта; еще тем же краем глаза Пал Игнатич усек женщину с перстнями на пальцах, которая выбирала себе вещь по душе и, вероятно, по размеру - должно быть, скрасить скуку одиночества или временное отсутствие любимого джентльмена; вот и молодой человек с острым деловым носом, в широком галстуке, как у дикторов на телевидении, купил предмет, вернее " муляж предмета, который и у него самого был в живом виде, вернее, должен был бы быть. "Это для каких-нибудь экспериментов со своей подругой", - промелькнуло в мозгу Пал Игнатича. Пал Игнатич прочитал небольшой буклетик с рекомендациями к предлагаемым изделиям, проглядел красочный журнальчик, где тамошние аппетитные бабенки, которые и у мертвого бы страсть подняли, демонстрировали достижения отрасли на себе, и уже теоретически подкованный, просвещенный, снова обратился к витринам, уже лучше соображая, куда какие насадки, для чего разные шипы и смазки, и оценивая продукцию с некоторой придирчивостью и знанием дела. Импотенцией Пал Игнатич пока не страдал, и некоторые сексуальные фантазии его голову посещали, но реально соприкасаться с чем-то этаким пока не доводилось. Пал Игнатич склонился к витрине с муляжами, тщательно изучая фасоны и окраску, невольно прикидывая на схожесть со своим, собственным, живым мужским предметом; вот он еще ниже нагнулся, даже задел шляпой чей-то локоть в кожаном рукаве, и вдруг решительно указал пальцем продавцу: - Вот этот! Он передал деньги, а ему вежливо - небольшую коробочку, завернутую в белую бумагу, перехваченную липкой лентой. Все произошло так скоропалительно, порывисто, вмиг, что опамятовался Пал Игнатич, вернее, попробовал взглянуть на свой поступок отстраненно лишь вдалеке от магазина, возле речки Ржавки, которая в рыжих осенних берегах продвигала свои мутные тяжелые воды. Здесь гипнотическая атмосфера сексуального салона окончательно развеялась, и Пал Игнатич увидал себя со стороны: шагает, а под мышкой у него сверток, в котором аккуратная коробочка с непонятными иностранными строчками, а в ней, в коробочке, попросту говоря, - ну, может, не совсем попросту - фаллосоимитатор. Пал Игнатич представил, как Ангелина встретит его сейчас дома, возьмет в руки сверток, развернет его, распакует коробочку и... и у него на голове, возможно, совсем не останется волос. Ему тут же, сиюминутно захотелось отделаться от своей взбалмошной покупки, швырнуть ее в речку Ржавку, в мутную воду, и забыть свой несуразный визит в новый магазин.
"Ведь годы, ведь лысина уже на башке, а ты херней занимаешься", - шептал ему ехидный стариковский внутренний голос. "Но-но! - взбунтовался Пал Игнатич против этого старика в себе самом. - Разве для забавы такое производство и торговлю наладили бы?! Сгодится вещь, сгодится!" От противоречивых раздумий, от сумбурности охвативших настроений Пал Игнатич весьма сильно разволновался и, чтобы как-то договориться с самим собой, зашел в пивную, решив все обмозговать за кружкой пива. В очереди к прилавку, к разливочному крану, Пал Игнатич все не мог отвязаться от неприятного ощущения: ему чудилось, будто сверток, который он держал под мышкой, под прикрытием руки и рукава плаща, для всех окружающих - на просвет, то есть содержимое легко угадывается; и все мужики в пивной потихоньку диву даются, поглядывая своими рентгеновскими глазами на вещь, с которой стоит промеж них Пал Игнатич. "Для чё ему понадобился еще-то один, резиновый? Своего-то, што ли, нету? Да еще и денег, поди, за н е г о отвалил, дурачина... " Неспокойно, зыбко было на сердце. А чуть получше, полегче стало на душе лишь тогда, когда Пал Игнатич уединился с парой кружек за угловым столиком, на жестком расшатанном стуле, снял шляпу и стал отхлебывать пиво, которое, как известно, тушит и похмельный жар, и жажду, и прочего рода волнения. Как быть? Что делать с покупкой? Каково следующее звено цепи? Ведь цепь должна быть построена непременно: если факт необыкновенной покупки свершился, значит, должно быть и продолжение, ибо всякий факт изначальный имеет в жизни продолжение, порой весьма прихотливое и причудливое, не считаясь с логикой и намерениями самого человека, впрочем, как и жизнь в целом, которая и имеет логику и не имеет ее. Где-то в глубинах потаенного, стыдливого сознания, в которые человек всегда побаивается заглядывать или заглядывает по нечаянности и крайней необходимости, у Пал Игнатича появился ответ, а точнее: опустясь в эти глубины, он позволил себе порассуждать об Ангелине. Не слишком часто, но ведь бывает же, посылают Пал Игнатича в командировки: в районы - с проверкой, на курсы повышения квалификации в Москву на месяц ездил, в Самару за новым оборудованием; на днях Решковский, начальник управления опять поговаривал подсудобить ему служебный отъезд, а стало быть, Агелина одна, и хотя конечно, ну разумеется, не хотелось бы, понятно, об этом и думать, но вдруг эта штука - Пал Игнатич с опасением посмотрел на сверток, который лежал на столе рядом со шляпой, - пригодится ей, подойдет, устроит, удовлетворит на время; не желательно бы, конечно, чтобы она и м воспользовалась, но уж если очень приспичит, прижмет, чего тут поделаешь - физиология, природа; а ведь Ангелина - женщина в самом цвету, она на семь лет его моложе, ей до климакса еще - ой-ей-ей. Думать обо всем этом основательно, плотно, детально и всерьез Пал Игнатичу было неловко и стеснительно, но веяния обо всем э т о м, полунамеки самому себе и расплывчатые намерения поимели в мозгах место. Лишь бы Ангелина все поняла путем, не выворотила это дело на превратную сторону: "Что это? Это что? Взамен настоящего, да? Навсегда?" или: "Что это? Это что? Издеваешься?" Пал Игнатич вздохнул и раздул тонкую поникшую пену во второй кружке. С непривычки - алкоголем Пал Игнатич баловался редко - да и на пустой, доужинный желудок Пал Игнатича и с пивка легонько повело, приятно разобрало хмельком, и внутри все пообмякло: пропало нелепое опасение, что окружающие знают и все время поглядывают на его сверток, в котором этот самый, ну, этот... вот ведь замстило! "Да и не скоро выговоришь, если по-научному, то ли дело по-простому - коротко и ясно, - проскользнуло в мозгах Пал Игнатича. - Но нет, коротко нельзя: такие деньги отданы, да и некультурно как-то... О, вспомнилось: фаллосоимитатор!" Пал Игнатич усмехнулся и бесцельно посмотрел на мужиков за ближним соседним столиком. Двое из мужиков сидели к нему спинами, только шевелюры: одна - черная, смоляная, а другая - светлая, чуть срыжа, характеризовали их внешнее обличье; третий же, сидевший к Пал Игнатичу фасом, был лыс, на этом лысом и задержался сперва случайный, а затем увлекшийся взгляд Пал Игнатича. У лысого были большие, чуть навыкате глаза, без ресниц, толстые щеки и подбородок, мясистые губы, влажные от пива, - вид в общем-то несколько обрюзглый, чем-то напоминавший какого-нибудь списанного боцмана или музыканта с большой трубой, который ходит по похоронам. Лысый говорил, обнимая крупными руками пивную кружку, и Пал Игнатич от нечего делать вслушался в его слова, - слова с поучительной интонацией старшего, многоопытного кореша. - Не-е, не-е... Я в такие игры уже не играю и не собираюсь. С бабами у меня завязано глухо... От баб счастья не жди, - с незначительными пропусками слов доносилось до Пал Игнатича от лысого. - Какая ж баба своего мужика до порога трижды не обманет! Поговорка такая есть... Не-е... От баб хорошего, как от прокурора... В моем возрасте счастье мужика, - это диван, футбол в телевизоре, пиво на столе и никого дома. - Лысый и его компаньоны рассмеялись и все дружно приложились к своим кружкам. Пал Игнатич тоже автоматически потянулся к своей; а когда поставил обратно на стол и опять взглянул на боцмана-музыканта, то заметил на всем пространстве его лысины крупные, блестящие капли пота, выступившего почти в одно мгновение. Пал Игнатичу показалось, что и его голову, которая тоже волосом не курчавилась, осыпала такая же роса; он потянул руку к своей голове, - жест этот был каким-то инстинктивным, машинальным: видит человек, что другому на плечо птичка какнула, он тут же и на свое плечо смотрит, - однако, проведя по своей голове от лба до загривка Пал Игнатич с удовлетворением и даже маленькой гордостью отметил, что голова у него, в отличие от соседа, не столь нагая, да и пот от душных паров пивной лишь мелко, незначительно окропил ее. И следом за этой мыслью пришла еще более утешительная и даже радостная: с того, с лысого, чего уж взять? Он уж утиль-сырье, а вот он, Пал Игнатич, не только дееспособен и годен, а еще и молод, - да-да, молод, ежели интересуют его такие магазины, как "Интим", и намеревается он разнообразить сексуальную жизнь с помощью товаров оттуда, - что является, по словам знатоков, очень продуктивным и полезным, вроде как приправа, перчик, горчичка к блюду чувственной любви. И дальше, дальше покатились мысли по сексуальному простору: вот перед отъездом в командировку он оставит подарочек Ангелине, прямо в постель положит, под одеяло, сюрпризом; да-да, именно под одеяло в их спальне, это и для нее к месту, и Коля, сын, не вздумает туда лезть; а уж использует Ангелина этот, ну, этот... фаллосоимитатор по прямому назначению или нет, об этом Пал Игнатич думать не хотел, да и незачем: тут дело ее, глубоко личное; лишь бы она не рассердилась... "Да ведь не должна рассердиться-то! - резво нашлись аргументы в опьяненном мозгу. - Все же знак внимания и участия!" Пал Игнатич в том же магазине прочитал в тонкой брошюрке, что многие женщины во временной разлуке шибко, мучительно страдают без утоленья страсти, а на измену идти не хотят или не могут: боятся заразы, огласки, нравственной самоукоризны и Бога. Следовательно, у Пал Игнатича есть исчерпывающее оправдание и резон для покупки, а что имеется в этом резоне некоторая доля игривости, озорства и шутейности, так в этом нет ничего предосудительного, напротив - что-то дерзко-романтическое, бодрящее. Пал Игнатич еще раз огладил свою голову, с тайным превосходством посмотрел на лысого и, успокоившись тем, что все звенья цепи в отношении нового приобретения на ближайшее будущее просматриваются, хлопнул еще круженцию пивка.
