Читать онлайн «Кит»

ПРЕДИСЛОВИЕ

Предпосылая этой переводной книге о китах вступительный текст, хочется начать его не с информации об ее авторах, не с содержания самой книги, не с разбора ее достоинств и недостатков и даже не с тревожных нот по поводу судьбы самых крупных животных нашей планеты — усатых китов и кашалота, а с того чуть ли не всеобщего внимания, которым недавно завладели дельфины — меньшие «братья» этих морских великанов. Их громкая, интригующая и несколько загадочная популярность, прокатившаяся мощной волной почти по всему миру, в 60-х годах достигла и пределов нашей страны, вызвав у советских читателей едва ли не большую сенсацию. Статьи в журналах, заметки в газетах, вмиг расхватываемые зарубежные и отечественные научно-популярные книги, наконец, устные сообщения — весь этот нараставший, как снежный ком, поток информации (подчас несколько сгущавшей краски, а то и отдававшей слегка антропоморфизмом) сделал этих теплокровных обитателей морских просторов предметом обостренного жгучего интереса. Вспоминаю светлый ленинградский вечер пятилетней давности... Уже за квартал до Центрального лектория, в котором мне предстояло прочитать лекцию о дельфинах, чувствовалось необычайное оживление: потоки людей текли к одному и тому же зданию. В этой толпе выделялись отдельные фигуры, мечущиеся из стороны в сторону. Некоторые из них, когда я равнялся с ними, обращались и ко мне с робкой надеждой на «лишний билет», точь-в-точь как это бывает у театров и концертных залов... Что-то не припомню другого случая, когда бы публика так рвалась не на спектакль, не на концерт или на стадион, а... в лекторий!Такой необыкновенный интерес к дельфинам, к живому слову о них носил почти эпидемический характер. Сенсационные, удивительные до неправдоподобия сообщения о случаях спасения дельфинами тонущих людей, о дружбе дельфинов с людьми, об их неожиданной для диких животных деликатности, вообще о сложных формах их поведения, о необычайной податливости к дрессировке, о множестве извилин в коре головного мозга и его величине и другие любопытные факты, почерпнутые из прочитанного или из публичных лекций, рассказов, будоражили любознательных, стремившихся проверить, убедиться, так ли все это в действительности. В чем же секрет такой неожиданной популярности? Очевидно, в том, что люди до недавнего времени просто не представляли себе, на что способны дельфины. Большинство людей вообще знало их только понаслышке или по немногим книгам. Тем же, кому удавалось их увидеть своими глазами, кому, например, во время морской прогулки у берегов Крыма или Кавказа эти игривые существа доставляли неожиданное развлечение своими грациозными воздушными пируэтами, тоже приходилось довольствоваться немногим. Как «мимолетное виденье», внезапно взлетят в воздух стройные, блестящие, словно покрытые лаком тела, опишут в воздухе красивую дугу и через мгновение вновь, рассекая волну заостренным рострумом-носом, скроются в воде. Тут и разглядеть-то их как следует не успеешь, тем более на таком почтительном расстоянии!Так что контакты человека с дельфинами были далеко не тесными, если не учитывать не так уж многочисленных охотников на них (дельфиний промысел не был широко распространен, да и ограничивался большей частью теплыми морями). Были совсем еще недавно такие охотники и на Черном море. Кое-где они есть еще и сейчас. Они занимались ловлей дельфинов, чаще всего обметывая стада огромными сетями — «аломанами». Эти люди знали о дельфинах несколько больше, чем все остальные, но интересовались они главным образом лишь тем, где, когда и как добыть этих животных, по возможности в большем количестве. Поэтому ничего существенного в познание мира дельфинов их ловцы практически не внесли. Это не значит, однако, что изучением дельфинов не занимались вовсе. Исследования велись и у нас на Черном и Азовском морях, но они имели преимущественно одностороннюю промысловую направленность, хотя наряду с этим уделялось внимание и вопросам систематики, образа жизни, анатомии животных. Однако дальше этого знакомство человека с дельфинами обычно не шло. Мысль о том, что между человеком и дельфинами могут когда-нибудь возникнуть иные отношения, кроме индифферентных или тех, какие складываются между ловцом и его жертвой, до недавнего времени, кажется, никому и в голову не приходила. Действительно, трудно было предположить, чтобы эти существа, во всем безгранично далекие от человека (и по внешнему — рыбьему — облику, и по среде обитания, и, как казалось, по отсутствию каких бы то ни было средств для выражения своих эмоций, ощущений — с застывшим, как маска, «добродушным» выражением на клювастой морде), могут оказаться в принципиально иных контактах с человеком, сблизиться с ним. И вот эта преграда, представлявшаяся такой непреодолимой, буквально на наших глазах рухнула! По окончании войны, как-то вдруг, словно по какой-то цепной реакции, чуть ли не одновременно в разных местах планеты, сперва за пределами нашей страны, а позднее и у нас, неожиданно разгорелся обостренный интерес к этим животным. На первый взгляд кажется странным, что эта громкая и быстро распространившаяся повсюду известность дельфинов вспыхнула столь внезапно и притом вскоре по окончании второй мировой войны, войны тяжелой, разрушительной и жестокой. Еще не были ликвидированы ее самые вопиющие последствия, как уже начали мелькать в печати первые сообщения о выступлениях дельфинов-артистов в американских океанариумах, хотя, безусловно, людям пока с избытком хватало и других забот, кроме приручения дельфинов!В действительности же здесь не было ничего неожиданного. Как это ни парадоксально, вспышка интереса к дельфинам в значительной мере была непосредственно связана с событиями, происходившими во время войны. Американская служба слежения за вражескими подводными лодками не раз оказывалась в весьма конфузном положении, поднимая ложную тревогу. Выясняя причины этих ошибок, гидроакустики едва ли не впервые обнаружили, что дельфины — а как потом оказалось, и другие китообразные — вовсе не безгласны. Именно те звуковые сигналы, которые издают дельфины, береговая охрана и принимала за шум, производимый двигателями подводных лодок. Они-то и служили источником ошибок. Чтобы предотвратить подобные ошибки, понадобилось срочно заняться изучением дельфинов, и в первую очередь их акустическими способностями. Но для этого нужно было позаботиться о создании соответствующей техники и подходящих условий. Едва ли не эти обстоятельства послужили важнейшим стимулом к постройке специальных бассейнов для содержания изучаемых животных и конструирования специальной акустической аппаратуры, поскольку человеческое ухо довольно-таки глухо к дельфиньим голосам. Перед исследователями открывалась прекрасная перспектива разностороннего познания дельфинов. Вообще-то, строго говоря, люди знали, что хотя бы некоторые из китообразных способны издавать какие-то звуки. Но в воздухе дельфиньи голоса звучат очень редко, во всяком случае те, которые человеческое ухо улавливает просто на слух, без помощи приборов. Но ведь неспроста появилось в народе выражение: реветь белугой! Однажды и мне пришлось услышать такой рев, наблюдая дельфинов-белуг (или белух, как теперь принято говорить) в Обской губе. Это был действительно самый настоящий рев, отдаленно напоминавший короткое, чревное мычание быка. Пораженный этим внезапным звуком, я не мог не оценить удивительную метафоричность русского языка и наблюдательность русского народа, среди которого и родилось это меткое выражение. Пожалуй, этим ревом и ограничивалось знакомство человека с голосами дельфинов. Когда же исследователи приступили к работе, они были буквально ошеломлены тем многообразием звуков, которые издавали их подопытные. Дотоле «немые» дельфины в действительности оказались чрезвычайно шумной компанией, которая «тараторила» почти без умолку! Но что это были за разговоры! Заслушаться ими обыкновенному человеку было бы трудно. Элементы весьма своеобразной «лексики» дельфинов слагаются из разнообразных свистов, писков, стонов разной тональности и длительности; из еще менее благозвучных скрипов, визгов, треска и каких-то звуков, похожих на хлопки, щелканье зубами и неприятное скрипение ржавых дверных петель; частенько в них слышится и нечто вроде лая, мяуканья, мычанья и т. п. Значительная часть этих звуков лежит далеко за пределами наших собственных артикуляционных возможностей. Наверно, все эти далеко не музыкальные — на слух человека — звуки вызовут у нас не удовольствие, а скорее легкую гримасу. Но проявлять какое-либо высокомерие по отношению к дельфинам из-за их акустических возможностей у нас нет никаких оснований. Во-первых, многое из того, на что способны дельфины, мы сами не в состоянии ни воспроизвести, ни услышать. Во-вторых, с дельфинов, как и с других китообразных, и спрашивать нечего: голосовых связок в гортани у них практически нет. В-третьих, практически всем, что удается дельфинам достигнуть в вокальном отношении, они целиком обязаны только им свойственному специфическому органу. Речь идет о сложном комплексе верхнего участка дыхательных путей, расположенном в мягких тканях так называемой лобной подушки, размещающейся над челюстными костями. Он представляет собой совокупность эластичных воздухоносных полостей (или мешков) довольно сложного строения, сообщающихся с магистральным носовым проходом, произвольно замыкающимся снаружи эластичным клапаном. Это очень важный орган. Он не только участвует в дыхательных актах, но именно в нем и рождаются все звуки, которые в состоянии произвести дельфин. Механизм их образования еще до конца не выяснен. В самом общем виде генерацию звуков можно представить себе, вероятно, как результат «выжимания» воздушной струи через произвольно регулируемое отверстие из той или иной полости или из ноздри под большим или меньшим давлением. Богатая иннервация области лобной подушки и заключенной в ней системы воздухоносных полостей может служить некоторым подтверждением высказываемой гипотезе.