Читать онлайн «Садово-Спасская, 16. Повесть из памяти с Интернетом»
Автор Яцковская Галина
Садово-Спасская, 16
Повесть из памяти с Интернетом
Галина Яцковская
© Галина Яцковская, 2018
ISBN 978-5-4490-3968-2
Москвичи ленивы, как голубцы и вареники. Как коты на теплых сканерах и мишки в зимних берлогах. В конце октября, едва выпадет первый мокрый снег на черные крыши, они впадают в зимнюю спячку и спят на бегу, в метро и трамваях, в пробках и в кафе, потягивая сонный кофе через голубые и розовые трубочки, глядя попеременно в смартфоны, витрины и зеркальца авто. Почуяв солнце и слегка проснувшись к маю, они тут же впадают в летнюю спячку и спят опять, укутанные своим уютным смогом, изредка приоткрывая глаза, чтобы увидеть шлагбаум или знак запрета на углу. В прошлые времена они построили город. Строили, как на душу легло, а легло свободно, без раздумий, криво-косо, трубно и чистопрудно, то каланчевски, то вдруг камергерски, то Полянка посреди камня и асфальта, то ни с того ни с сего сборная Солянка, то не погода, а вместо нее Маросейка, то горюшко и слезки в Сиротском переулке, то гуляй-пляши шальная Шаболовка, а там, глядь, и ты уже в Хоромном тупике, где хором нет, а тупик есть.
Особенно же лень москвичам говорить, выговаривать те звуки, где надо хоть немного напрячь связки или округлить губы. Пиши им хоть «молоко», хоть «морозко», хоть «головокружение», москвичи не шевельнут своими расслабленными речевыми аппаратами, но пробормочут «млыко» и «мыроска» и «глывакруження». Когда сделалась Москва столицей, то заявила, что это ее кое-как произношение и есть норма, а все остальное диалект, придурь провинциальная и деревенщина.
Так вот, к чему я все это плету: к тому, что есть в Москве Садовое кольцо, когда-то с благодатными садами перед каждым домом.
Теперь садов нет, а названия улиц остались. Садовая-Черногрязская, названная в честь речки Черногрязки, что гонит теперь свою черную грязь в трубе под землей. Садовая-Самотечная, в память о речке Самотеке, напоминающая о том, что в этом городе все само течет и само изменяется, Садовая-Триумфальная, чтобы заезжие не думали, что все Кольцо одна только сама по себе текущая черная грязь. Речек и речушек в первоначальной Москве было несколько сотен, и если бы их все не заковали в трубы, то были бы мы Венецией с ажурными мостиками на каждом перекрестке и добирались до работы в гондолах, зимой с полозьями, распевая песни. Улицы свои на Садовом кольце никогда Москва не называла так, как они на карте города значатся. Да, написано «Садовая-Самотечная», «Садовая-Черногрязская», «Садовая-Триумфальная», но какой же настоящий, обуянный ленью москвич будет без всякой для себя пользы утруждаться и эти бесконечные окончания -ая, -ая, – ая, как заведенный, выговаривать? Нет, не будет, а проглотит в каждом названии по одному «аю», и выйдут у него Садово-Самотечная, Садово-Черногрязская и Садово-Триумфальная, а также Садово-Спасская, про которую я не забыла, но заботливо приберегла под конец, потому что на ней и стоял тот самый дом 16, который, как прежде сады, срубили под корень и выкорчевали, чтобы расчистить посреди Москвы место для всегда пустого, никому не нужного проспекта шириной с Волгу и понаставить на нем с обеих сторон громилы банков с белыми глазами искусственного света. Целыми днями по кабинетам, коридорам, распахнутым сейфам и запароленным файлам ползают там призраки в дорогих костюмах и делают деньги, а по ночам телевидение снимает в черных проемах лестниц убойный сериал о московской резне бензопилой и плавленным сырком «Дружба».
