Читать онлайн «Труп»

Боборыкин Петр Дмитриевич

Труп

I

Тропинка заворачивала все вправо и манила в густеющую тень старых развесистых елей.

Девушка шла крупным шагом. Ее спутник старался идти с ней в ногу. Они были одного роста.

– И вы теперь, Лидия Кирилловна, – продолжал он разговор, начавшийся у опушки леса, десять минут перед тем, – вы находитесь в периоде инкубации?

– Чего?

Она негромко рассмеялась.

– Инкубации-с.

– Что это такое?

– Изволите притворяться. Вы девица умственная, и страшные слова вам знакомы… Инкубация значит назревание, высиживание, правильнее выражаясь.

И он засмеялся. С ней он любил говорить в шутливом тоне и в этом же исключительно тоне, еще не так давно, ухаживал за нею, предлагал и руку. Она отделалась также шутками. Между ними установилось, в последнее время, приятельство, и они часто искали случая говорить, без свидетелей, на прогулках, о самых интимных своих делах.

– Высиживание, – повторила Ашимова, наклонив голову в сторону, точно она искала цветка в придорожной густой траве.

– Какая у вас дьявольская память, Крупинский… Настоящий прокурор!

– Вы это сказали с таким выражением, точно в мыслях своих употребили слово: сыщик. Что ж! От вас мне ничто не в обиду.

Обтерпелся, Лидия Кирилловна, когда ходил по вашим пятам, в звании претендента, и посягал на матримониум.

– Полно, посягали ли как следует? – спросила девушка, подняв на него длинные ресницы, и лукаво улыбнулась своими большими серыми глазами.

– Вот те крест, посягал!. . Знаете, это болезнь такая. Наш брат, холостяк, подвержен ей бывает в период от тридцати до тридцати пяти лет, когда у него начинает сосать под ложечкой при виде всякой благообразной отроковицы.

– Стало, я была для вас – всякая, Крупинский?

Она остановилась и взялась нервной рукой с тонкими пальцами без перчатки за низкий сук дерева.

– Всякая! всякая!. Не извольте придираться. Как это для самолюбия моего ни обидно, но я вам и декларацию делал… по всем пунктам.

– Не помню, чтобы вы пришли и сказали просто: хотите, Лидия Кирилловна, быть моей женой, или письмо бы написали.

– Писать нельзя! Это документ-с!

Крупинский детски рассмеялся, и его карие и узкие глаза слезливо заискрились.