ПРЕДИСЛОВИЕ
Я была «ненормальная» мать. Моя дочь Кристина была кукольно хороша, и я души в ней не чаяла. Но, что называлось, «сидеть в декрете» можно было лишь до года ребенка. Потом ребенок «шел» в ясли. И болел. Я страдала, но, как дитя Совка, идти против системы не могла. И вроде не боялась ничего, но зашоренная была по самую макушку. А потому не тютюшкала, не обнимала, не целовала своего ребенка, чтобы уберечь ее от своей инфекции. Да и не умела я это делать, потому что мать отдала меня в ясли в 2 месяца, как велел трудовой кодекс СССР в 1955 году.
С сыном ситуация сложилась хуже некуда. Мой муж «принес» в дом венерическую болезнь. И, пока мы всей семьей обследовались, он родился. И начал свою жизнь в семье, в которой уже и жизни-то не было. Я умерла. А он рос: такой чудный славный парень.
Однажды, будучи в гостях у своей подруги, я услышала от ее свекрови: «Смотрю я на вас, девчонки, и думаю: Мне бы в ваши годы да свои теперешние мозги!» Пережив не только все то, что я представляю на суд читателю, а это лишь десятая часть моей жизни, но и подойдя к финалу, я страдаю от того, что своих дорогих детей я лишила детства. Я не ищу себе оправданий, но я не знала простых истин: что дети – самые дорогие люди, что для них мама – тоже самая лучшая. Я считала себя недостойной такого подарка – детей.
И тем не менее, мои дети выросли достойными во всех отношениях людьми. Я их очень уважаю. Но даже если они скажут мне, что не держат зла на меня за свое обворованное детство, это никак не уменьшит мою боль.
Я могу только поблагодарить моих детей за то, что они у меня есть, за то, что родили таких замечательных внуков: Дашу, Сашу, Макса.
Бесконечная благодарность моим родителям Валентине Ивановне и Георгию Матвеевичу, деду Матвею, бабе Кате и бабе Христе, моим сестрам Людмиле, Ольге, брату Геннадию и его жене Ирине.
А также выражаю благодарность своему другу Олегу Цветковскому за его бесконечную веру в меня, преданность и порядочность.
ВСТУПЛЕНИЕ
Так важно жить и знать, что кто-то тебя любит.
Всегда поймет, простит, и просто не осудит.
И так легко, когда не надо притворяться,
И можно то грустить, то снова улыбаться.
Когда тебя спешат согреть средь вьюги-стужи,
Так важно понимать, что ты кому-то нужен.
В одной дзеновской притче говорится об учителе, который заставлял одного из монахов день за днем думать только о быке. Спустя некоторое время учитель подошел к келье монаха и сказал: «Выходи, я хочу поговорить с тобой». «Я не могу выйти, – ответил монах, – мои рога не пролезут в двери». Очевидно, что у монаха произошли некоторые изменения мозга. И, очнувшись от этого гипнотического состояния, он ясно увидел механизм всех остальных заблуждений человека и достиг просветления.
Все мы, подобно этому монаху, – гиганты, воспитанные пигмеями, которые научились жить, мысленно сгорбившись.
Я глубоко сомневаюсь, что пигмеи могут воспитать гигантов. Или речь идет о каком-то гипотетическом потенциале, заложенном внутри каждого из нас.
В зоопсихологии есть замечательный закон сохранения психической энергии: «То или иное действие животного нельзя объяснять наличием высших психических функций, если можно объяснить способностями, находящимися на более низкой ступени развития». Поскольку мы мало чем отличаемся от животных, этот закон вполне применим и к людям. Следовательно, не надо питать иллюзий относительно собственных способностей или способностей своего окружения. И если речь идет о воспитании человека, то здесь должен выйти на сцену некий Учитель, благодаря которому станет возможным увидеть собственные рога. Можно ли назвать появление Учителя счастьем, я не знаю, поскольку Учитель не только сам рогат (как и все мы), но он еще «навешивает» Ученику свои рога. Зато я знаю, что просветление не решает извечного вопроса «Быть или не быть», то есть «жить или не жить», а также не дает какие-либо незыблемые правила, которым отныне надлежит следовать. Оно дает лишь знание того, что при определенных усилиях можно двигаться в направлении понимания сущего и своего места и предназначения в этом мире. Или словами В. Шекспира: «Любое время – время для всего».
