Анна и Сергей Литвиновы
Я тебя никогда не забуду
Посвящается Свете Л. :
мир без тебя был бы просто невыносим.
Наши дни
Иван Гурьев, беллетрист
«…Но итоги всегда плачевны, даже если они хороши…»
Когда-то я был набит стихами. Как авоська продуктами в день, когда раздавали продуктовые заказы.
Тогда стихи еще имели значение. И играли роль.
Однажды, году в восьмидесятом, мне дали почитать Мандельштама. Не помню, какой была та книга. Возможно, «настоящий», изданный в типографии, сборник из «Библиотеки поэта». Но скорее – слепая машинописная копия.
И вот я, в ту пору студент (и начинающий поэт), переписывал стихи Мандельштама в альбом.
Нет, в самом деле! Сейчас трудно представить, трудно поверить, а ведь каждый вечер (или каждое утро) я садился и еще не устоявшимся, почти детским почерком заносил в альбом размеренные строки:
В альбом – как курсистка, на прекрасной мелованной бумаге! Предвосхищая вопросы современного человека, например, Сашеньки, моей секретарши: «Почему – именно в альбом, почему мелованная бумага?» – отвечу: «Да потому, что ничего другого под рукой не нашлось. Притащил кто-то из родителей такой с работы. Нельзя было в ту пору пойти в магазин и купить блокнот на выбор. Хочешь – карманного формата, а хочешь – настольного. Проблем не было только, кажется, со школьно-письменными принадлежностями, но не мог же я позволить себе переписывать Мандельштама в мышино-болотную тетрадку за две копейки?!»
Впрочем, впоследствии и с тетрадями начались перебои.
На вопросы совсем уж пещерного человека: «А почему надо было переписывать? Неужели нельзя было отксерить? Или, например, отсканировать?» – я и отвечать не буду. Не рассказывать же товарищу, что означал тогда «ксерокс».
Я, кстати, в ту пору думал: ксерокс – имя не собственное, а нарицательное.
Что это название устройства. Автобус, троллейбус, ксерокс… Так вот – если кто забыл – ксероксы к тому времени уже изобрели. Однако были они по одному на учрежденье, в специальных комнатах – за обитой жестью дверью! С решетками на окнах! На ночь дверь, где помещался опасный объект, опечатывалась. И, чтоб ты мог что-тоАх, вам надо еще рассказать, что такое первый отдел?!
Вчера я собирался на станцию встречать Сашеньку. Едва вышел из дома, полил дождь. Как из ведра. Надо бы переждать, но совершенно невозможно представить, что она будет мокнуть на станции. И без того мне неудобно, что девушка трясется ко мне сорок минут на электричке.
Кое-как я добежал до стоящей во дворе машины. Зонтик не спасал. За пятнадцать метров пробега я ухитрился промокнуть. А когда вывернул на улицу Ленина, дождь пошел уж совсем феерический.
Да-да, вот что осталось от старого мира – почти в каждом поселке главная улица по-прежнему называется именем вождя мирового пролетариата. В городах-то с ленинизмом расправились, а в поселках и деревнях есть дела важнее и проблемы насущней, чем разными глупостями заниматься, улицы переименовывать.