Георгий Викторович Адамович (1892-1972)
Собрание стихотворений
«Единство» (1967)
Из книги «На Западе» (1939)
Избранное
Из книги «Чистилище» (1922)
«Облака» (1916)
«Единство» (1967)
* * * Стихам своим я знаю цену. Мне жаль их, только и всего. Но ощущаю как изменуИных поэзий торжество. Сквозь отступленья, повторенья,Без красок и почти без слов,Одно, единое виденье,Как месяц из-под облаков,То промелькнет, то исчезает,То затуманится слегка,И тихим светом озаряет,И непреложно примиряетС беспомощностью языка. * * * Тихим, темным, бесконечно-звездным,Нет ему ни имени, ни слов,Голосом небесным и морознымИз-за бесконечных облаков,Из-за бесконечного эфира,Из-за всех созвездий и орбит,Легким голосом иного мираСмерть со мной все время говорит. Я живу, как все: пишу, читаю,Соблюдаю суету сует…Но, прислушиваясь, умираю,Голосу любимому в ответ. * * * Ни с кем не говори. Не пей вина. Оставь свой дом. Оставь жену и брата. Оставь людей. Твоя душа должнаПочувствовать – к былому нет возврата. Былое надо разлюбить. ПотомНастанет время разлюбить природу,И быть все безразличней, – день за днем,Неделю за неделей, год от году. И медленно умрут твои мечты. И будет тьма кругом. И в жизни новойОтчетливо тогда увидишь тыКрест деревянный и венок терновый. * * * Ты здесь опять… Неверная, что надоТебе от человека в забытьи?Скажи на милость, велика отрада –Улыбки, взгляды, шалости твои!О, как давно тебе я знаю цену,Повадки знаю и притворный пыл. Я не простил… скорей забыл измену,Да и ночные россказни забыл. Что пять минут отравленного счастья?Что сладости в лирическом чаду?Иной, иной «с восторгом сладострастья»Я тридцать лет тебя напрасно жду. Пройдемся, что ж… То плача, то играя,То будто отрываясь от земли,Чтоб с берегов искусственного раяВернуться нищими, как и пришли. И мы выходим… Небо? Небо то же. Снег, рестораны, фонари, дома. Как холодно и тихо. Как похоже…Нет, я не брежу, не схожу с ума,Нет, я не обольщаюсь: нет измены. Чуть кружится как прежде голова,С каким-то невским ветерком от СеныЛетят как встарь послушные слова,День настает почти нездешне яркий,Расходится предутренняя мгла,Взвивается над Елисейской аркойАдмиралтейства вечная игла,И высоте немыслимо морозной,В сияющей, слепящей вышинеЛик неизменный, милосердный, грозный,В младенчестве склонявшийся ко мне. ... ... ... ... ... ... ... ...
... ... ... ... ... ... ... .
Спасибо, друг. Не оставляй так скоро,А малодушие ты мне прости. Не мало человек болтает вздора,Как говорят, «на жизненном пути». Не забывай. Случайно, мимоходом,На огонек, – скажи, придешь? * * * Без отдыха дни и недели,Недели и дни без труда. На синее небо глядели,Влюблялись… И то не всегда. И только. Но брезжил над намиКакой-то божественный свет,Какое-то легкое пламя,Которому имени нет. * * * По широким мостам… Но ведь мы все равно не успеем,Эта вьюга мешает, ведь мы заблудились в путиПо безлюдным мостам, по широким и черным аллеямДобежать хоть к рассвету, и остановить, и спасти. Просыпаясь дымит и вздыхает тревожно столица. Рестораны распахнуты. Стынет дыханье в груди. Отчего нам так страшно? Иль, может быть, все это снится,Ничего нет в прошедшем, и нет ничего впереди?Море близко. Светает. Шаги уже меряют где-то,Но как скошены ноги, я больше бежать не могу. О еще б хоть минуту! И щелкнул курок пистолета,Все погибло, все кончено… Видишь ты, — кровь на снегу. Тишина. Тишина. Поднимается солнце. Ни слова. Тридцать градусов холода. Тускло сияет гранит. И под черным вуалем у гроба стоит Гончарова,Улыбается жалко и вдаль равнодушно глядит. 1921
