Гарольд Лэмб
Омар Хайям. Гений, поэт, ученый
От автора
Низам представлен таким, каким его описывают в исторических источниках, так же, как и Малик-шах.
Жизнь Газали изучена достаточно, чтобы описать его характер. Джафарак, Маймун, Исфизари, Му'иззи – исторические личности, изображенные мною так, как их описывают очевидцы. Но обо всех этих людях, за исключением, пожалуй, одного Му'иззи, известно немного.
Тутуш – персонаж вымышленный, но, как и Рун уд-Дин и Исхак, он – персонификация определенного характера того времени. Женщины – литературные персонажи, заимствованные из поэзии и древнейших преданий.
Так что моя книга – узор, составленный из старых мозаичных камней. Это – не портрет, поскольку никто не позировал мне при написании моего полотна.
Эта книга – повествование в восточном стиле. Это макамат – собрание эпизодов, рассказанных в едином повествовании.
Немногое записывалось в то время в Азии, но многое передавалось из уст в уста. И когда мы изучаем времена Омара Хайяма, мы вынуждены больше полагаться на подробные описания свидетелей, чем на исторические летописи. Историография как наука была почти неизвестна в средневековой Персии до нашествия монголов с их китайскими летописцами. И конечно же нам и не снилось отыскать нечто подобное европейским романам.Эта книга как сама жизнь, потому что автор не знает, как еще назвать ее. Эта работа – в чистом виде плод моего воображения, но опирающегося на действительность, выполненная в восточном стиле. Автор полагал, что, как Чингисхан может быть представлен читателю более зримо в обстановке двенадцатого столетия в пустыне Гоби, чем подвергшийся современному анализу в исторической диссертации, так и кое-что в образе Омара могло бы быть открыто только благодаря описанию событий и обстановки, рассказанных в стиле, характерном для того времени и места действия. И в защиту этого моего видения проблемы я лучше всего приведу слова Каннингема Грэхама из предисловия к последнему изданию «Странников» (Wayfaring men):
«Так что я приношу извинения за отсутствие должного анализа, тщательности в раскрытии ложных фактов, но более всего за то, что я правдиво говорю об этом широкой публике; за то, каким образом я скрутил в один клубок обрывки осенней паутины и пушок семян чертополоха, стрекозиные крылья восточных сказаний и факты из старинных воспоминаний».