Валерий Михайлович Барабашов
Крестная мать: Роман
Глава первая
— Морозовы здесь живут? — спросил мужской голос.
— Да, здесь. А что?
— Откройте, пожалуйста. Я из военкомата. Майор Щербатых.
— Какой еще военкомат? Третий час ночи.
— И все же, откройте. — Голос за дверью был вежливым и настойчивым.
Татьяна пошла будить мужа. Тот по-военному быстро поднялся, натянул в полумраке спальни трико, вышел в прихожую, прихватив по пути из ящика с инструментами молоток.
На ярко освещенной лестничной площадке стояли два офицера: майор с общевойсковыми красными петлицами и старший лейтенант в пятнистой униформе.
У Татьяны от дурного предчувствия сжалось сердце. Прижав руки к груди, она спросила враз осевшим, дрогнувшим голосом:
— Ванечка… Что с ним? Ранен?
Офицеры молчали. Потом майор, по сумрачному лицу которого ходили желваки, глянул на Алексея, ища в нем, мужчине, опору и поддержку.
— Можно мы войдем?. . С нами врач. Леонтьев, позовите доктора.
Старший лейтенант повернулся, бросился вниз по лестнице, а майор вошел в квартиру.
Татьяна, которую мгновенно затрясло, деревянными, непослушными руками свернула постель на диване, а Алексей подхватил ее и унес в спальню. Майор осторожно сел, снял шапку. Татьяна — бледная, с испуганными глазами — хрипло переспросила:— Сынок наш… Жив?
— Нет. — Майор Щербатых покачал аккуратно стриженой темноволосой головой. — Он погиб, Татьяна Николаевна. Мужайтесь. И вы, Алексей Павлович.
Татьяна в ужасе отшатнулась, вытянула руки, как бы защищаясь ладонями от этого незваного ночного гостя, от той страшной вести, которую он принес в их дом.
— Не-ет! Не-е-е-ет! — вырвался из груди женщины сдавленный стон, в котором еще жила надежда, маленькая вера в то, что эти военные ошиблись адресом, что Морозовых в городе много, что они во всем разберутся, извинятся и уйдут. Но майор Щербатых не уходил.
Появился в комнате и старший лейтенант, а с ним молодой человек в белом халате и с чемоданчиком в руках. Он молчком сел на диван, открыл потертый свой чемоданчик, и на всех дохнуло больницей, запахом лекарств, большой бедой.
Татьяна уже полулежала на диване, хватая раскрытым ртом воздух, не в силах вымолвить ни слова. Она судорожно нашла руку мужа, и Алексей, сам бледный и трясущийся, сжал ее мертвенно-белые, похолодевшие пальцы, пробормотал:
— Таня, родная, это еще надо проверить… Как же так, месяц назад мы получили от него письмо… Ваня ничего такого не писал.
Врач деловито и умело сделал Татьяне укол, поднес к ее лицу ватку с нашатырем, глянул и на Алексея:
— Вы как себя чувствуете?
Тот махнул рукой, поднялся. Шатаясь, пошел на кухню, за сигаретами. Сломав три-четыре спички, наконец закурил, жадно, глубоко затянулся.