Виталий Гладкий
Ликвидатор
Киллер
Пламя взрыва раздробило в пыль голубой лед бескрайнего неба и вышвырнуло меня в бездну. Воздушные вихри беспощадно стегали мое тело, навстречу с ужасающей быстротой летела земля, ощетинившаяся горными пиками со снежными шапками.
Безумие пожирало мозг, и я кричал от смертного ужаса, не умолкая ни на миг. Казалось, что от моих воплей должны сотрясаться небеса, но в ушах моих стоял лишь вой ветра.
…Несомненно, я был мертв.
Я лежал, укутанный белым холодным саваном, и удивительное спокойствие вливалось в истерзанную душу, все еще упрямо цепляющуюся за бесчувственное тело.
Голова была совершенно пуста, широко открытые глаза постепенно покрывались медленно мутнеющей ледяной коркой.
Нет, я и впрямь был мертв…
…Видения. Видения и чьи-то голоса.
Их рождал давящий туман; он коварно заползал в опустошенную голову, принимая фантастические очертания.
Призраки роились, как мухи, и в их огромных фасеточных глазах светились неумолимая свирепость и кровожадность.
Так продолжалось довольно долго, пока наконец из неясных теней не сформировалось огромное чудище с длинным, отвратительным на вид чешуйчатым хоботком, который тут же вонзился в то, что еще недавно было моим телом.
И родилась всепоглощающая боль.
И это было последнее, что я запомнил, прежде чем опять провалиться во мрак…
…Мелодия.
Тягучая, бесконечная, слепленная из двух-трех нот, она раздражающе упрямо пыталась разомкнуть мои веки, казалось сделанные из камня.Не знаю почему, но я сопротивлялся этому назойливому вторжению в мое благостное состояние полной отрешенности, как только мог.
Перед моим внутренним взором стелилась сотканная из голубого неземного сияния дорога; она звала, манила, и я рвался ступить на нее с неистовством сумасшедшего.
Но мелодия словно захлестнула меня и со всевозрастающей силой тащила назад – туда, где меня ждали иссушающий зной и тупая, ноющая боль.
Раздражение вперемешку с ненавистью к неведомому музыканту наконец настолько переполнили чашу терпения, что я заскрипел зубами от ярости и с трудом разлепил веки, чтобы наконец увидеть источник моих терзаний и послать его куда подальше.
Однако вместо слов смог только застонать, а глаза увидели лишь бездонную голубизну неба.
И вдруг пришла жажда.
Она впилась тысячами крохотных иголок в глотку, язык, потрескавшиеся губы, заползла жалящим червем в кровь, забурлившую в жилах; постепенно загустевая, кровь превращалась в горячую патоку, обжигающую сердце.
– Пить… Дайте мне пить… Воды… умоляю…
Мой голос напоминал шипение проколотой велосипедной шины и тем не менее был услышан.
Небо над головой исчезло, и вместо него появилась страшная маска, разрисованная в красные, белые и черные цвета.
Прорези для глаз горели дьявольским огнем – впрочем, это могло показаться мне с испугу, – а в ощерившейся клыкастой пасти торчала тонкая белая кость какого-то животного с несколькими круглыми отверстиями.
Видимо, это и была изрядно поднадоевшая мне флейта.
Кошмар наяву длился не долго: маска исчезла, чьи-то мягкие заботливые руки приподняли мою голову, и в рот полилась вожделенная жидкость… но, черт меня дери, это была не вода!