После просторных, светлых, нарядных торговых залов служебные помещения в первый момент ввергали в шок. Неказисто, словно в заштатном казенном учреждении с урезанным бюджетом, и тесно, как будто здание сжимает великанская рука – того и гляди начнут целоваться стены, перекрутятся лестницы и узкие коридорчки, сложатся по диагонали загроможденные товаром подсобки, а людей, находящихся внутри, попросту расплющит.
Здесь тоже царила деятельная суета. Лерка ловила на себе оторопелые взгляды. Пришлось вжаться в стенку, чтобы пропустить грохочущую тележку с коробками бананов – кативший ее парень напоминал робота с перегоревшими контурами, который, двигаясь по прямой, тормозить не станет и кого угодно размажет по полу. Из-за поворота доносился голос господина Никеса, главы семейства и торгового предприятия:
– Живо убрать! Развели срач, а если кто-нибудь из придворных сюда заглянет?!
Померещилось, с некоторым сомнением решила Лерка. До сих пор ведь держал марку и был джентльменом из джентльменов…
– Идем, – то ли Марианна, то ли Лидия, оглянувшись на нее, распахнула грязновато-белую дверь, за которой приглушенно журчала вода.
Кафельный закуток. Справа умывальники из пожелтелого фаянса и зеркало в облезлой раме с намеком на художественную резьбу, слева пара дверей с гендерной символикой, напротив третья, без обозначений.
Лерка, у которой из-за всеобщей суматохи отшибло пространственную память, наконец-то сориентировалась, где находится. Глянула в зеркало: подбитый глаз окружен набухающим фиолетовым ореолом. То самое, что в народе называют «фонарем». Нечего удивляться, что Берт, еще вчера намекавший на романтические чувства, пять минут назад от нее едва ли не шарахнулся.
Третья дверь вывела на лестничную клетку с окном в облупленном переплете. Солнечно и чистенько, узкие деревянные перильца, на втором этаже коридор с полосатой тряпичной дорожкой на полу.
– Пошли ко мне, – предложила Уважительная Причина. – Тебе нужно сделать примочку, тогда скорее пройдет, а то у нас семейный девиз: чтобы успешно продать товар, надо иметь товарный вид.
Жуть какая, поежилась Лерка, а я-то думала, в сказку попала.
Дом Помойного Тима примостился в конце улицы Летающих Грабель, возле поворота на улицу Горького Меда. Достаточно далеко от береговой стены, чтобы Санитарная служба не досаждала регулярными плановыми набегами, и в то же время окраина Тянги, скучная глушь, полиция сюда заглядывает разве что по случаю большого праздничного мордобоя или какой-нибудь кровавой бытовухи.
За высоким добротным забором – пристройки, сараи, огород с овощной ямой. Много чего можно спрятать. На заборе мелом накорябано:
Раньше Демчо обижался, не столько на «дурака», сколько за деда, лез в драку с соседскими балбесами и стирал поклепы, а когда подрос и узнал, чем взаправду занимается дед, перестал заводиться из-за бытовых оскорблений. Пишут – и пусть себе. Хуже будет, если узнают, что Помойный Тим, собирающий по свалкам всякую разную рухлядь для сдачи в утиль, один из самых крутых на Кордее контрабандистов. И с кем он ведет дела, и сколько денег и ценностей схоронено по тайникам… Вот уже второй год пошел, как Демчо тоже в этом участвовал и еще ни разу не подвел, это позволяло ему посматривать свысока на шантрапу, украшающую окрестные вертикальные плоскости немудреными граффити.