Разуме¬
ется, о полном раскрытии «сериала» в этом случае не могло бы
Вступление
11
быть и речи. Основную же массу преступлений Чикатило просто
«раскидали» бы по другим подозреваемым и через несколько
лет после окончания «сериала» о нем бы благополучно поза¬
были, так толком и не уяснив, кто же именно из обвиненных
действительно был виноват. Ловить «широким бреднем» у нас умели и делали это с осо¬
бенным удовольствием. Как раз шириной бредня и компенси¬
ровали неумение работать хирургически точно. Невинно осужденных можно встретить во многих уголов¬
ных делах советского времени. Во время ловли Михасевича
(1971 — 1984) за его преступления пострадали 14 человек (из
них 1 расстрелян); вместо «Верх-Исетского душителя» Бориса
Фефилова («сериал» 1981 — 1988) в тюрьму были отправлены два
невиновных человека (один из них расстрелян по приговору
суда, второй убит сокамерниками); в деле Чикатило тоже есть
без вины расстрелянный. Главная пагуба в ошибочных приговорах кроется не только
и не столько в том, что страдает невинный (хотя это и само
по себе ужасно). Основная беда в том, что якобы раскрытые
эпизоды исключаются из последующей аналитической работы
и розыск старого «серийника» после очередного преступления
начинается как бы с чистого листа. Метафорически выражаясь,
матерый убийца словно бы получает прощение грехов, за которые
вместо него отвечает другой человек. При этом криминальный
опыт, наработанный им прежде, никуда не исчезает, он оста¬
ется с преступником навечно, делая его хитрее и изощреннее. Так почему же эффективность работы наших правоохра¬
нителей именно на ниве борьбы с сексуальной преступностью
оказалась весьма невысока? Почему? Чтобы понять это, необходимо сделать отступление в исто¬
рию криминальной психологии и посмотреть, на каком этапе
и почему отечественная наука оказалась вне общемирового про¬
цесса развития и к каким последствиям это привело.
Без попытки
такого анализа все рассуждения о серийной преступности грозят
скатиться в смакование кровавых подробностей и по большому
счету оказываются лишены какого-то смысла. Глава 1. Судебная психология как наука:
история развития, основные направления
исследований. Краткий обзор
формирования отечественной судебной
психологии и девиантной социологии
Мощным прикладным инструментом, вооружившим следствен¬
ный процесс практическими методиками поиска преступников
и доказательства их вины, явилась криминальная психология —
наука, изучающая разнообразные формы криминальной актив¬
ности человека и особенности криминальной личности. В самом
начале научного поиска в этих направлениях невозможно было
понять, есть ли смысл в подобного рода исследованиях и куда
они вообще способны завести, но более чем двухвековая история
этой науки с очевидностью продемонстрировала ее огромную
практическую значимость в деле раскрытия преступлений. Первые научные в современном понимании работы в области
криминальной психологии появились в последнем десятилетии
18 в. В 1792 г. немецкий врач К. Экартсгаузен опубликовал книгу
«О необходимости психологических познаний при обсуждении
преступлений».